Рённ записывал. Почесывал кончиком авторучки основание носа. Слушал.
— Теперь я окончательно уверен, что эти звуки образуют целую фразу, состоящую из многих слов.
— И как же звучит эта фраза? — спросил Рённ, приготовившись записывать.
— Очень трудно сказать. Очень трудно. Например, там могло быть: дрянь, ай.
— Дрянь, — удивленно повторил Рённ.
— Это всего лишь для примера, естественно. Если же говорить о втором ответе…
— Акальсон?
— Ага, так значит, вам кажется, что это звучало именно так? Любопытно. Я теперь так не считаю. Я пришел к выводу, что он произнес два слова. Вначале «яак», а потом «альсон».
— Что бы это могло значить?
— Ну, можно предположить, что это фамилия. Альсон или, вероятнее всего, Ольсон.
— Яак Альсон? Яак Ольсон?
— Вот именно! Это звучит именно так. Вы точно так же произносите «ль». Возможно, он говорил на таком же диалекте. — После нескольких секунд молчания эксперт сказал: — Впрочем, маловероятно, чтобы существовал кто-то, кого зовут Яак Альсон или Яак Ольсон, так?
— Маловероятно, — согласился Рённ.
— У меня пока все. Я, естественно, пришлю письменное заключение вместе с текстом. Просто я решил, что стоит сразу же позвонить, так как дело может быть срочным.
— Спасибо, — сказал Рённ.
Он положил трубку и после некоторых раздумий решил не докладывать об этих выводах эксперта руководителю расследования. По крайней мере, не сейчас.
Несмотря на то, что часы показывали всего лишь четверть четвертого, было уже совершенно темно, когда Колльберг приехал на Лонгхольмен. Он замерз, устал, в атмосфера тюрьмы не настраивала на радостный лад. Холодная комната свидании была обшарпанной и негостеприимной, и в ожидании прихода того, с кем он должен был встретиться, Колльберг хмуро мерил расстояние между стенами. Биргерсон, человек который убил жену, был подвергнут основательному психиатрическому обследованию в клинике судебной медицины. Вскоре его, наверное, освободят от отбытия наказания и направят в какое-нибудь лечебное заведение.
Примерно через пятнадцать минут дверь открылась и надзиратель в синей униформе впустил низенького лысоватого мужчину лет шестидесяти. Мужчина перешагнул через порог, остановился и поклонился с вежливой улыбкой. Колльберг подошел к нему. Они обменялись рукопожатием и представились друг другу.
Биргерсон оказался приятным собеседником.
— Ассистент Стенстрём? Конечно, припоминаю. Очень симпатичный. Я попрошу вас передать ему привет от меня.
— Он мертв.
— Мертв? Не понимаю. Такой молодой человек… Как это случилось?
— Вот об этом-то я и хотел бы поговорить с вами.