— Зашибу! — крик от дверей раздался.
Гляжу — Кот от кухарок, вернулся. Под мышкой туесок со снедью, в руке корчажка. Не долго думая, он корчажку об голову кому-то тресь. Лопнула глина, сметана с кровью вперемешку потекла.
— А-а-а! — страшно завопил раненый. — Мозги вышибли! — И из конюшни рванул.
— Эх, — вздохнул Кот, — хороша сметанка была. — Туесок со снедью в ясли у стены отложил и в самую гущу побоища ринулся.
Дальше за ним следить некогда было. На меня опять навалились. Одного я быстро положил, а вот второй покрепче оказался. Здоровый бугай. И повадка у него сноровистая. С наскока у нас ничего не получилось. Я ему в ухо — он пригнулся, он мне в глаз — я отбил. Так и пляшем друг перед другом, а верх ни один взять не может. Вцепились мы друг в друга, по конюшне закружились. И чувствую я, что замашки у него знакомые. Вгляделся — пресветлый Даждьбоже! Это же Красун! Давний знакомец мой! Вместе в Коростене в послухах ходили. Бородой зарос. Окосматился. Оттого я и не признал его сразу.
Не сдержался я, улыбнулся.
— А не ты ли, паря, — говорю, — меня на закорках по стогню коростеньскому целый день таскал?
Он от неожиданности хватку ослабил. Всмотрелся в меня, а потом как заорет:
— Добрыня? Княжич! — совсем он меня отпустил, к своим повернулся: — Вы чего, волки?! — перекричал он шум драки. — Совсем нюх потеряли?! На кого руку подняли? Это же княжич Древлянский, Добрый Малович! — И вдруг бах передо мной на колени. — Ты чего? — я ему тихо. — Не дури. А сам вижу, что прекратилась потасовка. Опустились руки. Не нашли своей цели занесенные кулаки.
— Ласки прошу, княжич, — Красун на меня снизу вверх посмотрел. — Не признал тебя сразу. До нас слухи дошли, что сгноили тебя варяги в Киеве.
— Живой я, как видишь, — сказал я и руку ему протянул. — Поднимайся. Нечего порты протирать.
— Ага, — сказал Кот весело, у самого юшка из разбитого носа бежит, а он лыбится, — так мы и позволим варягам над Добрыней куражиться. Не дождутся. — И засмеялся.
А Красун с земли поднялся. Обнялись мы точно побратимы. Чуть не раздавил он меня в своих объятьях. Гляжу — и другие с нашими брататься начали.
— А неплохо погрелись, — это Кветан голос подал. — И конюшню заодно прогрели.
И верно. От нас, дракой разгоряченных, пар валит, как в бане. Вроде теплее стало.
— Кончай веселиться. — В конюшню вбежал мальчонка-псарь. — Где ключник? Княгиня с сыном уже близко! По льду скачут, и Свенельд с ними!
— Тута я! — выбрался ключник из закромов. — Все по местам! — велел. — И чтоб о том, что было здесь, никому ни слова! Кто донесет — голову откручу!