— Зато, — подала голос София, — у них холодь, как у нас, не получается.
— Вот и откушают гостечки нашей похлебочки, да пельменями муромскими закусят. Будет потом, что вспомнить, — сказала хозяйка, выкладывая в миску большие, белые, и правда, очень похожие на уши куски вареного теста.
— Пробуй, — сказал Иоанн подгудошнику. — Тебе первому есть.
Опасливо подцепил ложкой Баян пельмень. Подул на него, откусил осторожно. Жевать начал…
— Ну? — нетерпеливо спросил я.
— Вкуснотища! — прожевав, сказал подгудошник.
— Ты пельмень сметанкой сдобри, а потом похлебки зачерпни да хлебушком прикуси, — посоветовала Параскева и поставила на стол крынку сметаны.
— И так хорошо, — расплылся в улыбке подгудошник.
— Значит, стоило сюда добираться? — Илия пихнул в бок Баяна.
— Стоило, — кивнул тот и посмотрел на хозяйку: — А еще можно?
— А как же, — ответила та. — А ты, Добрын, чего ждешь? Остынут же пельмени.
Попробовал я. И верно, вкуснотища. Внутри горячего теста мясо рубленое оказалось. Сочное да смачное. А когда я сметаной, по хозяйскому наущению, пельмень закусил, да холодью залил, то подумалось, что вместе с ухом хлебным недолго и язык проглотить.
— Слава Тебе, Господи, — расплылся в улыбке Иоанн. — Угодили гостям с угощением. — И сам деловито пельмень подцепил. И замелькали над столом ложки. Застучали деревом по обожженной глине. Наелись мы досыта. До приятной тяжести в животе.
— Знатную трапезу Господь нам ныне послал, — сказал хозяин и рыгнул довольно.
— Добрын, — Илия облизал ложку и положил ее на столетию, — ты мне вот что скажи…
Но что хотел спросить у меня Иоаннов первенец, я так и не узнал. Скрипнула дверь в горницу, на пороге человек появился. Худой, как жердь. Высокий под потолок. Совсем молодой. Чуть постарше Баяна.
— Господь с вами, — неожиданно раскатистым басом сказал вошедший.
— И с тобой пусть Господь пребывает вовеки, — ответил ему Иоанн.
— Опоздал ты, Никифор, чуток, — сказал Илия. — Мы только поснедали.
— Спаси Христос, — громушком весенним пророкотал Никифор. — Я не голоден.
Подивился я голосу жердяя. Взглянул на Баяна, мол, как тебе такое чудо? Кивнул подгудошник восхищенно. Уж он-то в подобном толк понимал.
— А чего же тебе, отрок, надобно? — Иоанн взглянул на жердяя.
— Григорий меня к вам послал, — перекрестился Никифор. — Просил узнать, можно ли ему с гостями вашими повидаться?
— Вернулся учитель? — Параскева со стола посуду собирать стала.
— Вернулся, — кивнул отрок. — У себя он пришлых ждет.
— Ну, — сказал я, вставая из-за стола. — Благодар вам за угощение.
— У нас, — подала голос София, — говорят: спаси Христос…