— Чего это он со мной повидаться захотел? — удивилась сестренка.
— Не знаю, — сказал Соломон. — Ты у него сама спроси.
— Вот еще, — передернула плечиками Малушка. — Нужен он мне больно.
— Кто кому нужен, вы меж собой решайте, — продолжил лекарь. — Только мы сотню Претича взяли да на двух ладьях к вам направились. Засветло не успели. Пришлось к берегу на ночевку пристать. Тут видим — зарево. Поняли, что неладное в деревеньке стряслось, да пока на ладьи грузились, вон сколько дикари-дулебы натворить успели.
— Соломон, — подбежал к нам каган.
Иногда мне казалось, что он ходить не умеет, только бегает.
— Давай раненых на вторую ладью. Чего они у тебя на земле лежат?
— Так ведь не на себе же мне их перетаскивать, — ответил Соломон.
— Сейчас подмога будет, — кивнул мальчишка. — А ты что разлегся, Добрый?
— Да вот, отдохнуть решил, — ответил я.
— Чего ты? Не видишь, побитый он. — Малушка перед ним встала, словно меня собой закрыла.
— Да чтоб Добрына побили? — рассмеялся мальчишка. — Ни в жисть не поверю! Ну-ка, посторонись, — подвинул он девчонку.
— Еще чего! — возмутилась Малушка и вновь перед ним встала.
— Это ты мне? — опешил от такого Святослав.
— А то кому же?
— Да как ты смеешь?! Я каган Киевский! И Руси господин! — возмутился мальчишка.
— А я княжна Древлянская! — насупилась Малушка да кулачки в бока уперла.
— Какая ты княжна? — рассмеялся Святослав. — Холопка ты! Мне мамка сказала, что в посудомойках ты у нас ходишь!
— Ну и что? — Малушка упрямо выпятила нижнюю губу да лапотком притопнула. — Судьба штука хитрая — сейчас посудомойка, а завтра снова княжной стану.
— Это кто тебе такое наплел?
— Девки мои сенные.
— Ой, насмешила, у посудомойки свои сенные есть…
— Ты не очень-то ерепенься, — сказала сестренка серьезно, — а то не посмотрю, что ты каган. Так врежу, что ты у меня полетишь!
— Только попробуй!
— И попробую!
— Нет, ты только попробуй!
— Ну, коли, просишь… — И со всего маху лапотком ему на ногу наступила.
— Ты чего?! Дура! Больно же! — Святослав на одной ноге заскакал.
— Сам же просил.
— Да не просил я.
— Нет, просил.
— Добрый, чего она?
— Вот и повидались, — рассмеялся лекарь.
Все это было вчера. А сегодня шумит речная водица, пенясь под ударами весел.
Из Ольговичей мы вышли ранним утром. На пепелище остались бабы и Твердята-пастушок. Не захотели они покидать своих мужиков, которые навеки легли в сырую землю, обороняя чужое добро. Ольга над ними Загляду поставила, назначила Домовитову дочь ключницей. Не хотела она оставаться, но уж больно кухарка пришкваренная за нее просила, да и все ее поддержали. Святослав им в подмогу десяток ратников дал пепелище разгребать. Велел он воинам, чтобы к осени снова деревенька на месте пала встала.