— Это мои кисточки, — сказала она. — А это узнаешь? — И она протянула мне стеклянную баночку с белым содержимым и покрутила ею в воздухе перед моим носом. — Это то, что я велела тебе никогда не трогать.
— Я ее не трогала.
Она несколько раз понюхала закрытую баночку и сказала:
— Да, ты не трогала.
Потом поставила баночку, взяла три пигментные палочки и разложила передо мной на ладони, давая мне возможность хорошо разглядеть их.
— Это тени. Можешь посмотреть.
Я взяла одну палочку из ее рук. Она была размером с детский пальчик, но твердая и гладкая, как камень.
Хацумомо убрала пигментные палочки и достала нечто очень напоминающее деревянную палочку, обуглившуюся с одного края.
— Это — дерево паулония, мы используем его для подводки бровей. А это воск. — Она взяла два кусочка воска и дала мне в руки. — Как ты думаешь, для чего я тебе все это показываю?
— Чтобы я поняла, как вы делаете макияж, — ответила я.
— О боже, нет! Я показываю тебе все это, чтобы ты поняла — в макияже нет никакого волшебства. И один макияж не превратит несчастную Чио во что-то прекрасное.
Хацумомо повернулась к зеркалу и начала открывать баночку с желтым кремом, мурлыча себе под нос какую-то песенку. Если я вам скажу, из чего изготавливался этот крем, вы не поверите, — из соловьиного помета, и это чистая правда. В те годы многие гейши пользовались этим кремом, считая его очень полезным для кожи. Из-за его дороговизны Хацумомо положила только немного крема вокруг глаз и на губы. Затем она взяла небольшой кусочек воска и, размягчив его в пальцах, втерла его в кожу лица, а затем шеи и груди. Вытерла руки тряпкой, а потом одной из кисточек растерла нечто напоминающее мел до пастообразного состояния и намазала эту пасту на лицо и шею, оставив непокрытыми нос, области вокруг глаз и губ. Лицо Хацумомо стало напоминать маску, подобную тем, какие дети вырезают из белых листов бумаги. Другими кисточками она заполнила пастой более мелкие участки. Ее лицо стало выглядеть так, словно побывало в мешке с мукой. Она походила на демона, и тем не менее я испытывала ревность и стыд одновременно. Ведь уже через час мужчины будут завороженно смотреть на ее лицо, а я останусь здесь, в окейе, взмокшая и бледная.
Она увлажнила пигментные палочки и добавила краски на щеки. Я уже несколько раз видела, как Хацумомо заканчивала свой макияж. Каждый раз, в зависимости от цвета кимоно, она выбирала разные оттенки красного цвета для румян. В этом не было ничего необычного, но она использовала более темные оттенки, чем другие гейши. Я не понимала всех тонкостей, но знала, что Хацумомо умна и умеет подчеркнуть свою красоту.