Громадный булочник облизнул губы. Жена была права. Ничего хорошего не будет. Жена Растольникова всегда считала, что бургомистру Картову следовало или изгнать Анастасию из дома, или, по крайней мере, заставить ее выбросить своего щенка вистани. Растольников и сам считал, что в деревне от Саши одни беды, – хлопот от него было больше, чем от других троих мальчишек. И все же было что-то трогательное в мальчике, который сейчас без чувств лежал у него на руках. Лишенный своей обычной оживленности, десятилетний мальчишка казался сейчас жалким птенцом с хрупкими выступающими косточками под смуглой кожей.
Вздохнув, Растольников положил Сашу на землю. Веки мальчика задрожали и приподнялись. Черные глаза остановились на лице булочника:
– Ты не поможешь мне? Жена Растольникова закашляла.
– Нет, парень, не могу, – с искренним сожалением ответил пекарь.
Нижняя губа мальчика задрожала, скривилась, слезы потекли по щекам. Саша мог поклясться, что уже исчерпал запас слез, но они почему-то все текли и текли из глаз.
– П-пожалуйста, – умолял он дрожащим голосом, – если ты не поможешь, они доберутся до меня тоже!
– Эх, ну и пусть, цыганское отродье! – выкрикнул кто-то. Комок грязи ударил Сашу в лицо. С достоинством взрослого мужчины мальчик стер землю, встал, выпрямился.
– Убирайся в свое племя!
Послышались проклятия, но Саша не обратил на них внимания. Он на негнущихся ногах подошел к тому месту, где бросил свой мешок, раскрыл его и начал разбирать вещи.
Он не торопился, и кое-кто в толпе, не сводившей с него подозрительных взглядов, потерял интерес и отправился по домам. Но все же большинство горожан продолжало стоять неподвижно, когда заморосил мелкий летний дождик. Наконец Саша остался совсем один.
Через полчаса мальчик стоял перед разбитой дверью своего дома, напоминая детский рисунок – охотник за вампирами. Он промок до костей, шелковистые волосы облепили голову. Он взял обе связки чеснока – свою и Колину и повесил себе на шею. Там же висели два деревянных диска. Заткнутые бутыли со святой водой торчали из карманов брюк. Одна из ладошек сжимала остро заточенный кол, в другой был молоток, слишком тяжелый и для взрослого.
– Ты уверен, что знаешь, что делать?
Саша удивленно обернулся и увидел высокую худую фигуру Мартина позади. Розовые и золотые одежды священника обвисли, облепив впалую грудь, в глазах светился яростный огонь. Но его улыбка, когда он взглянул на мальчика сверху, была ласковой. На Мартине тоже было надето множество святых символов, а в руке он держал сумку, издававшую при движении деревянный стук.