Но когда это закончилось, Эви поняла, что все равно проиграла. И слезы безудержно покатились из глаз.
Эви повторяла себе, что уже много раз переживала нечто подобное. Отношения заканчивались, и она вновь обретала свободу. Ничего нового. Вот только прежде она всегда радовалась, вырываясь на волю, а сейчас чувствовала себя так, словно рухнула в черную бездну.
Она любила Джастина всем сердцем, отдавалась ему со всей страстью. Его любовь стала для нее важнее свободы. Иногда ей удавалось вызывать в себе ненависть к нему, но лишь ненадолго. Все жестокие слова, что он произнес, были ложью: он сделал это лишь ради того, чтобы разорвать их связь. И сделал это ради Эви, чтобы не причинить ей боли в дальнейшем.
Перед уходом девушка вернула Джастину бриллианты его матери.
— Хоуп сказала, это подарок ее невестке, — заявила она. — Я не могу их принять.
Она переписывалась по электронной почте с Марком, стараясь не наговорить лишнего и уклончиво отвечая на просьбы мальчика вернуться. Он иногда передавал ей короткие сухие приветы от отца, но это ровным счетом ничего не значило.
Хоуп она тоже написала, чтобы поблагодарить за радушие, и получила в ответ гневное письмо:
Вы оба просто сошли с ума. Мне не нужны бриллианты. Мне нужна невестка, которую я успела полюбить. Мне нужна свадьба и еще внуки (хотя не обязательно именно в таком порядке, я не ханжа). Я сохраню драгоценности у себя, пока вы оба наконец не одумаетесь.
В этом была вся Хоуп: страстная, искренняя и уверенная, что весь мир должен склониться перед ее волей.
К концу осени сильно похолодало, а потом Марк написал, что они уезжают в Неаполь на Рождество. Саму Эви приглашала на праздники Дебра. Но проводить время с подругой и ее мужем показалось девушке невыносимым, так что она с головой ушла в работу. Это вообще единственное, что спасало ее за последние полгода.
Когда однажды в феврале раздался звонок в дверь, Эви удивилась: она не ждала гостей. На пороге оказался Марк, и сперва ее сердце пропустило удар. Она невольно заглянула мальчику за плечо, ожидая увидеть Джастина. Однако подросток пришел один.
Она пригласила его на кухню и налила чаю.
— Откуда у тебя мой адрес?
— Вы писали его на конверте, когда возвращали мне дискету.
— Но это же было сто лет назад! Ты такой же предусмотрительный, как твой отец.
Было неожиданно приятно заговорить сейчас о Джастине — хотя бы так.
Мальчик принялся рассказывать, как провел Рождество. По его словам, в Неаполе было все так же чудесно, но очень не хватало Эви.
— Я надеялся, что вы приедете.
— Марк, милый, это невозможно. Мы с твоим отцом больше не вместе.