— Дражайший Лукас Кранах! Не хлещите презренную воду, вы вконец сгубите
ваш германский желудок, — наш доблестный Мош выставил в той зале батарею
прекрасных бутылок с благородным рейнвейном; сейчас мы с ними сразимся! —
И он потащил за собой несчастного юношу.
Но из соседней комнаты навстречу им, ведя за руку маленького, весьма
диковинного человечка, вышел профессор Мош Терпин и громко возвестил:
— Милостивейшие государыни и милостивейшие государи, позвольте
представить вам одаренного редчайшими способностями юношу, которому не
составит труда снискать вашу приязнь и расположение. Этот молодой человек,
господин Циннобер, только вчера прибыл в наш университет, где предполагает
изучать право!
Фабиан и Бальтазар с первого взгляда узнали диковинного карапуза,
который наехал на них неподалеку от городских ворот и свалился с лошади.
— Неужто мне, — шепнул Фабиан Бальтазару, — неужто мне придется теперь
вызвать этого альрауна драться на духовых дудках или на сапожных шилах? Я
ведь не могу употребить другое оружие против столь ужасного противника.
— Стыдись, — отвечал Бальтазар, — стыдись, ты глумишься над несчастным
калекой, который, как ты слышал, одарен редчайшими способностями, так что
телесные преимущества, в коих ему отказала природа, вознаграждены
умственными достоинствами. — Тут он обратился к малышу и сказал:
— Надеюсь, любезнейший господин Циннобер, вчерашнее ваше падение с
лошади не возымело дурных последствий?
Циннобер оперся на маленькую тросточку, которую держал за спиной в
руке, привстал на цыпочки, так что пришелся Бальтазару почти по пояс,
запрокинул голову, уставившись на него дико сверкающими глазами, и
странным, сиплым басом ответил:
— Не знаю, что вам угодно, сударь, о чем вы говорите? Упал с лошади? Я
упал с лошади? Вам, верно, неизвестно, что во всем свете не сыскать
лучшего наездника, чем я, что я никогда не падал с лошади, что я служил
волонтером в кирасирах, проделал с ними поход и обучал в манеже верховой
езде офицеров и солдат. Гм! Гм! «Упал с лошади»! Я упал с лошади? — Тут он
хотел круто повернуться, но тросточка, на которую он опирался,
выскользнула у него из рук, и малыш закувыркался у ног Бальтазара.
Бальтазар стал шарить внизу рукой, чтобы помочь малышу подняться, но
ненароком прикоснулся к его голове. Тут малыш испустил пронзительный крик,
отозвавшийся во всей зале, так что гости в испуге повскакали с мест.
Бальтазара окружили и наперебой стали расспрашивать, чего это он, ради
самого неба, закричал столь ужасно.