.
По-видимому, резко отрицательное мнение о «Переписке» имел ржевский
священник отец Матвей Константиновский (Гоголь послал ему книгу по рекомендации
графа Толстого). Отзыв отца Матвея не сохранился, но мы можем судить о нем по
ответу Гоголя, который писал ему в мае 1847 года: «Не могу скрыть от вас, что
меня очень испугали слова ваши, что книга моя должна произвести вредное
действие и я дам за нее ответ Богу». По всей вероятности, отец Матвей упрекал
Гоголя в самозваном учительстве, в увлечении светскими темами (в частности, он
нападал на статью «О театре, об одностороннем взгляде на театр и вообще об
односторонности», как уводящую общество от Церкви к театру), а Гоголь защищался
тем, что «закон Христов можно внести с собой повсюду <…> Его можно
исполнять также и в званьи писателя» (из письма от конца сентября 1847 года). И
далее — в этом же письме знаменательная фраза, возможно, отзвук веймарских
событий: «Если бы я знал, что на каком-нибудь другом поприще могу действовать
лучше во спасенье души моей и во исполненье всего того, что должно мне
исполнить, чем на этом, я бы перешел на то поприще. Если бы я узнал, что я могу
в монастыре уйти от мира, я бы пошел в монастырь. Но и в монастыре тот же мир
окружает нас, те же искушенья вокруг нас…»
Наиболее благоприятный отзыв о «Выбранных местах…» из духовных лиц
принадлежал архимандриту Феодору (Бухареву). Он вылился в целую книгу — «Три
письма к Н. В. Гоголю, писанные в 1848 году», увидевшую свет через двенадцать
лет после своего создания. Отец Феодор стремился связать «Выбранные места…»
со всем творчеством Гоголя, и в особенности с «Мертвыми душами», главную идею
которых видел в воскресении падшего человека. Он читал Гоголю отрывки из своей
книги. «Из его речей, — свидетельствует Вухарев, — мне можно было с грустию
видеть, что не мешало бы сказаться и благоприятному о его «Переписке» голосу:
мне виделся в нем уже мученик нравственного одиночества…»[15]
Но надо заметить, что все отзывы духовных лиц носили частный характер — они
были переданы в письмах (за исключением книги архимандрита Феодора, вышедшей
уже после смерти Гоголя). Напротив, шквал светской критики, обрушившийся на
«Выбранные места…» с журнальных страниц, создал в обществе резко
недоброжелательное мнение о книге. В ней видели отказ Гоголя от художественного
творчества и самонадеянные попытки проповедничества. Распространилось
убеждение, что Гоголь помешался, и оно держалось до последних дней жизни
писателя. И. С. Тургенев, посетивший вместе с М. С. Щепкиным Гоголя в октябре
1851 года, вспоминал, что они «ехали к нему, как к необыкновенному, гениальному
человеку, у которого что-то тронулось в голове… Вся Москва была о нем такого
мнения». В который раз подтвердились слова апостола Павла: