Зерно книги зародилось еще в 1844 году — в «Правиле жития в мире», которое
глубиной мысли и лаконизмом формы напоминает апостольские послания: «Начало,
корень и утвержденье всему есть любовь к Богу. Но у нас это начало в конце, и
мы все, что ни есть в мире, любим больше, нежели Бога». Гоголь был одним из
немногих, кто предчувствовал катастрофическое падение религиозности в обществе.
Своей книгой он как бы ударил в набат, призывая сограждан к коренному
пересмотру всех вопросов общественной и духовной жизни страны. Он обратился с
проповедью и исповедью ко всей России.
Оба этих жанра имеют богатейшую мировую традицию. Как проповедь книга Гоголя
ориентирована прежде всего на апостольские послания, и в первую очередь на
любимого им апостола Павла, который «всех наставляет и выводит на прямую
дорогу». Далее эта традиция шла через святоотеческие послания (Афанасия
Великого, Василия Великого, Григория Нисского), хорошо знакомые Гоголю. В
«Выбранных местах…» он выступил как проповедник, духовный учитель, способный
указать всем путь спасения — от первого до последнего человека в государстве.
При этом он, подобно своему любимому богослову, святому Иоанну Златоусту,
поучает и обличает соотечественников: «Христианин! Выгнали на улицу Христа, в
лазареты и больницы, наместо того, чтобы призвать Его к себе в домы, под родную
крышу свою, и думают, что они христиане».
В гоголевскую эпоху традиция «слов» жила в проповеднической литературе,
наиболее выдающимися представителями которой были митрополит Московский Филарет
и архиепископ Иннокентий. Вне сомнения стиль Гоголя питался не только книжными,
но и живыми истоками — постоянно слышимыми им проповедями духовных
пастырей.
Не менее глубинную традицию имеет и жанр исповеди, в западной литературе
представленный классическим произведением — «Исповедью» Блаженного Августина, а
в новое время — «Исповедью» Руссо. Он теснейшим образом связан с эпистолярным
началом, в высшей степени характерным для России конца XVIII — первой половины
XIX века. Достаточно вспомнить «Письма русского путешественника» Н. М.
Карамзина, «Хронику русского» А.И. Тургенева, «философические» письма П.Я.
Чаадаева или письма В.А. Жуковского, в том числе и к самому Гоголю. В духовной
литературе этот жанр был представлен замечательным произведением уже
упоминавшегося Святогорца — «Письма Святогорца к друзьям своим о Святой Горе
Афонской».
С. Т. Аксаков отмечал естественность эпистолярного жанра для Гоголя:
«Гоголь выражается совершенно в своих письмах; в этом отношении они гораздо
важнее его печатных сочинений». Не трудно заметить, однако, что и для
художественной прозы Гоголя характерна почти та же исповедальность, что и для
его писем. Вспомним хотя бы лирические отступления в его повестях и «Мертвых
душах».