Об особой роли слова сказано в Евангелии: «…за всякое праздное
слово, какое скажут люди, дадут они ответ…» (Мф. 12, 36). Гоголь
восстал против праздного литературного слова: «Обращаться с словом нужно
честно. Оно есть высший подарок Бога человеку <…> Опасно шутить
писателю со словом. Слово гнило да не исходит из уст ваших! Если это следует
применить ко всем нам без изъятия, то во сколько крат более оно должно быть
применено к тем, у которых поприще — слово…» Строже всего Гоголь спрашивал с
себя: «Стонет весь умирающий состав мой, чуя исполинские возрастанья и плоды,
которых семена мы сеяли в жизни, не прозревая и не слыша, какие страшилища от
них подымутся…»
В «Выбранных местах…» Гоголь поставил глубочайшие вопросы русской жизни,
которые Достоевский назвал «проклятыми». Отечественная этическая традиция много
раз обращалась к этим вопросам и неизменно вспоминала о книге Гоголя.
Примечательно в этой связи, что Лев Толстой, поначалу резко не принявший
«Переписку», впоследствии говорил по ее поводу: «Я всеми силами стараюсь как
новость сказать то, что сказал Гоголь», — а самого Гоголя назвал «нашим
Паскалем».
К. Мочульский в книге «Духовный путь Гоголя» (1934) писал: «В нравственной
области Гоголь был гениально одарен; ему было суждено круто повернуть всю
русскую литературу от эстетики к религии, сдвинуть ее с пути Пушкина на путь
Достоевского. Все черты, характеризующие «великую русскую литературу», ставшую
мировой, были намечены Гоголем: ее религиозно-нравственный строй, ее
гражданственность и общественность, ее боевой и практической характер, ее
пророческий пафос и мессианство. С Гоголя начинается широкая дорога, мировые
просторы. Сила Гоголя была так велика, что ему удалось сделать невероятное:
превратить пушкинскую эпоху нашей словесности в эпизод, к которому возврата нет
и быть не может». В этих словах много правды, хотя, наверное, перелом в русской
литературе был не столь резок. В том же Пушкине, особенно зрелом Пушкине 1830-х
годов, нельзя не заметить начал будущей русской литературы, что, кстати
сказать, хорошо сознавал и Гоголь, называя поэта «нашим первоапостолом».
* * *
Один из упреков, который был предъявлен Гоголю после выхода книги, — это
упрек в падении художественного дарования. Так, Белинский в своем «Письме к
Гоголю» в запальчивости утверждал: «Какая это великая истина, что, когда
человек весь отдается лжи, его оставляют ум и талант! Не будь на вашей книге
выставлено вашего имени и будь из нее выключены те места, где вы говорите о
самом себе как о писателе, кто бы подумал, что эта надутая и неопрятная шумиха
слов и фраз — произведение пера автора «Ревизора» и «Мертвых душ»?»