; если не возведешь его на некоторое высшее
место, откуда ему станет видней весь необъятный кругозор христианства и
понятней то же самое, что прежде было вовсе недоступно. Есть много среди света
такого, которое для всех, отдалившихся от христианства, служит незримой
ступенью к христианству. В том числе может быть и театр, если будет обращен к
своему высшему назначению. Нужно ввести на сцену во всем блеске все
совершеннейшие драматические произведения всех веков и народов. Нужно давать их
чаще, как можно чаще, повторяя беспрерывно одну и ту же пьесу. И это можно
сделать. Можно все пьесы сделать вновь свежими, новыми, любопытными для всех от
мала до велика, если только сумеешь их поставить как следует на сцену. Это
вздор, будто они устарели и публика потеряла к ним вкус. Публика не имеет
своего каприза; она пойдет, куды поведут ее. Не попотчевай ее сами же писатели
своими гнилыми мелодрамами, она бы не почувствовала к ним вкуса и не
потребовала бы их. Возьми самую заиграннейшую пьесу и поставь ее как нужно, та
же публика повалит толпой. Мольер ей будет в новость, Шекспир станет заманчивей
наисовременнейшего водевиля. Но нужно, чтобы такая постановка произведена была
действительно и вполне художественно, чтобы дело это поручено было не кому
другому, как первому и лучшему актеру-художнику, какой отыщется в труппе. И не
мешать уже сюда никакого приклеиша сбоку, секретаря-чиновника; пусть он один
распоряжается во всем. Нужно даже особенно позаботиться о том, чтобы вся
ответственность легла на него одного, чтобы он решился публично, перед глазами
всей публики сыграть сам по порядку одну за другою все второстепенные роли,
дабы оставить живые образцы второстепенным актерам, которые заучивают свои роли
по мертвым образцам, дошедшим до них по какому-то темному преданию, которые
образовались книжным научением и не видят себе никакого живого интереса в своих
ролях. Одно это исполнение первым актером второстепенных ролей может привлечь
публику видеть двадцать раз сряду ту же пьесу. Кому не любопытно видеть, как
Щепкин или Каратыгин станут играть те роли, которых никогда дотоле не играли!
Потом же, когда первоклассный актер, разыгравши все роли, возвратится вновь на
свою прежнюю, он получит взгляд, еще полнейший, как на собственную свою роль,
так и на всю пьесу: а пьеса получит вновь еще сильнейшую занимательность для
зрителей этой полнотой своего исполнения, — вещью, доселе неслыханной! Нет выше
того потрясенья, которое производит на человека совершенно согласованное
согласье всех частей между собою, которое доселе мог только слышать он в одном
музыкальном оркестре и которое в силе сделать то, что драматическое
произведение может быть дано более разов сряду, чем наилюбимейшая музыкальная
опера