— Я Бануин-целитель, студент Сенкры, изучаю в университете историю.
— Мне не нравится твое поведение, Бануин, тебе явно не хватает почтительности. Не уважать монаха Города — значит не уважать сам Город, а это уже само по себе измена, Что касается твоего подлого учителя… слушание состоялось два часа назад, он был признан виновным и понесет наказание.
Бархатная штора в дальнем конце комнаты всколыхнулась, и из-за нее вышел крупный мужчина в просторной красной сутане с золотым посохом в руках. Кровавый Монах встал и поклонился, оба рыцаря почтительно склонили головы. Бануин тоже поклонился, но потом взглянул на опухшее лицо пришедшего — оно сильно раздулось, а белые волосы обрамляли его наподобие львиной гривы. Мужчина двигался с трудом, боль отражалась в каждом его движении. Кровавый Монах уступил кресло мужчине в красном, который с облегчением опустил в него тучное тело.
— Ты называешь себя целителем, — проговорил он гремящим, как отдаленный гром, голосом, — какие болезни ты умеешь лечить?
— Я умею снимать любую боль, господин, — отвечал Бануин, — и лечить многие болезни.
— Любую боль?
— Да, господин.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать один, господин.
— Двадцать один, — повторил неизвестный. — Где же ты приобрел такие чудесные знания? В университете?
— Нет, господин, я родился и рос среди племени ригантов. Моя мать знахарка, она научила меня использовать волшебные свойства трав и определять, какой недуг мучит человека.
Человек в кресле подался вперед, навалившись на стол, но тут же вздрогнул от боли.
— И что же у меня за недуг, Бануин-целитель?
— Вы страдаете от водянки, господин. Ваше тело распухает от воды — это признак того, что сердце, печень или почки работают неправильно. Вы ведь теперь спите сидя?
— Да, стоит мне прилечь, и я начинаю задыхаться.
— Значит, поражено сердце, господин.
— Можешь ты… твои травы помочь мне?
— Могу вылечить вас за десять дней, — заявил Бануин.
— Десять дней? Ты так уверен?
— Да, господин.
— А если я скажу, что если у тебя не получится, то тебе проткнут горячим железом глаза, вырвут язык и отпилят ноги и руки, ты будешь так же уверен?
Почувствовав в его словах садистское удовольствие, Бануин заглянул в холодные глаза человека в красном.
— Вы больны, господин, и я могу вас вылечить, — мягко проговорил он. — Я не лгу, равно как не лгу, утверждая, что мой учитель Сенкра не исповедует культ. Тот, кто донес на него, лжет. Сенкра часто говорил мне о несостоятельности философии культа и своем восхищении вашей работой, господин, — без запинки выпалил Бануин.
— Ты хочешь сказать, что станешь меня лечить, только если я отпущу твоего друга?