— Ты говоришь так, будто собираешься умереть.
— Умру я или нет, но в любом случае Кара будет защищена.
В присутствии Кровавых Монахов Персису Альбитану всегда было не по себе. «Мне ведь нечего бояться», — думал Персис, но монахи всегда отличались умением нагонять страх и чувство вины. Он взглянул на монаха и с досадой заметил, что тот смотрит на него, не отрываясь. Монах был выбрит налысо, как и все монахи, с раздвоенной, выкрашенной в красный цвет бородкой. На нем была бледно-золотая туника длиной чуть ниже колен, без всяких украшений, только медальон с серым камнем в обрамлении тусклого металла.
— Вы уверены, что не хотите присесть? — поинтересовался Персис. — Они ведь могут и опоздать.
— Мне очень удобно, Персис Альбитан, — проговорил монах, и, услышав свое имя, Персис внутренне содрогнулся.
— Итак, — проговорил он, выдавливая улыбку, — это ваш первый визит в Гориазу?
— Нет, я приезжал весной, чтобы арестовать двух предателей.
— Ну конечно же, теперь я вспомнил. Как дела в Городе?
— Какие «дела»?
Персис почувствовал, как по спине градом катится пот.
— Уже много времени — почти два года — прошло с моего последнего приезда в великий Город, и мне хотелось бы знать… — «Что мне хотелось бы знать, — думал он, почти паникуя, — сколько невинных людей ты вытащил из собственных постелей и сжег у позорного столба? Каких пределов жестокости и бессердечия смог достичь? »
— Тебе хотелось бы что-то знать, — подсказал монах.
— Я так скучаю по Городу, — сказал Персис, вновь обретая спокойствие, — по театрам, обеденным залам, собраниям, компаниям. Время идет, и хочется знать, осталось ли все так же, как запечатлено в золотых чертогах памяти. Я всегда с нетерпением жду новостей из Города, они помогают хоть немного унять тоску по дому:
— Город по-прежнему красив, но ересь, словно чума, проникает повсюду, поэтому ее нужно обнаруживать и уничтожать без промедления.
— Абсолютно правильно!
— Сколько сторонников культа Древа осело, в Гориазе? — спросил монах.
— Не знаю ни одного, — солгал Персис.
— Они здесь, я чувствую их отвратительный запах. Открылась дверь, и вошел маленький раб Норвин. Увидев монаха, он отвесил низкий поклон, а затем повернулся к Персису.
— Посланцы Палантеса ждут внизу, — сообщил он. Персис почувствовал огромное облегчение.
— Проведи их наверх, — велел он.
Норвин снова поклонился монаху и, пятясь, вышел из маленькой комнаты. В то время все сделки более чем на тысячу золотых должны были совершаться в присутствии монаха, который удерживал два процента от суммы сделки.
— Насколько я понял, Свирепый возвращается на арену? — спросил монах.