— Пусть я никогда не увижу моих детей, если московиты не натянули нам нос! — сказал боцман. — Весть о наших кораблях обогнала эскадру. Впрочем, милость господня с нами. Будем надеяться на лучшее…
К ночи фрегат и яхта снялись с якоря и отправились крейсировать, чтобы перехватить какое-нибудь рыбацкое судно, на котором мог бы оказаться лоцман. Лейтенанту Бремсу повезло: он прибуксировал трехмачтовую русскую лодью и два больших карбаса, шедшие на рыбные промыслы.
Ярл Юленшерна велел поставить на шканцы стол с добрым угощением и учтиво, как старого и хорошего знакомого, принял кормщика — седого плотного мужика с зорким и хитрым взглядом.
Кормщик, перед тем как выпить, перекрестился, выпив — похвалил винцо, что-де без сивушного духа, двойной, видать, перегонки. Заел кусочком мясной лепешки, осведомился, как величают шхипера. Шаутбенахт подумал, покривился, назвался негоциантом Шебалд.
— Ну, а меня Нилом Дмитричем звать, Лонгиновым кличут! — сказал кормщик. — Будем, значит, знакомы. Торговать идете?
Шаутбенахт, брезгливо морщась, сообщил, что торгует стеклом, ножами, вином, изюмом, перцем, — да вот не повезло, в Белое море не хаживал, как идти в Двину, не знает.
Окке Заячий нос, стоя за креслом шаутбенахта, переводил.
— Много кораблей у вас! — не отвечая на вопрос шаутбенахта, молвил кормщик. — Ишь здоровенные какие! Богато торгуете. Небось, и домишко свой за морем, усадьба, хорошо живете? Шутка сказать — товару сколь много…
— Господин шхипер ждет ответа на свой вопрос! — сказал Окке.
Лонгинов подумал, потом спокойно посоветовал идти до двинского устья, — там сама таможня, после законного осмотра кораблей, пришлет искусного лоцмана. Так все делают, так и господину шхиперу надлежит сделать.
— Мне не нужна таможня! — сухо сказал шаутбенахт. — Мне не нужен лоцман там. Мне нужен лоцман здесь!
Кормщик спросил простодушно:
— А для чего здесь? Разве ж у тебя карты нет?
Шаутбенахту надоела такая игра. Обернувшись к Окке, он сказал резко:
— Спроси у него, не возьмется ли он за хорошую плату провести корабли до города Архангельска. Дай понять невеже, что в случае отказа его ждет лютая смерть. И быстрее…
Окке подергал носом, заговорил, кормщик слушал внимательно, сильные челюсти его пережевывали мясную лепешку.
— Ну? — спросил шаутбенахт.
— Он думает! — ответил Окке.
— Пусть думает быстрее! — велел Юленшерна.
Лонгинов сокрушенно вздохнул, солгал, что провести эскадру никак не может: сам он не архангельский, родом из Онеги, двинским фарватером не хаживал.
— Про наказание сказал? — спросил Юленшерна.