Последняя фраза, словно отравленная стрела, достигла своей цели, впившись в болевую точку. Всего лишь год назад, во время расследования дела Хирурга, Риццоли совершила ужасную ошибку, которая останется в памяти вечным позором: в азарте погони она выстрелила и убила невооруженного человека. Сейчас она взглянула в глаза О'Доннелл и увидела в них удовлетворение.
— Вы сказали, что Хойт первым связался с вами, — нарушил молчание Дин. — На что он надеялся? На внимание? Сочувствие?
— А может, на простое человеческое понимание? — предположила О'Доннелл.
— Он просил у вас только этого?
— Уоррен пытается найти ответы. Он не знает, что заставляет его убивать. Но чувствует, что он не такой, как все. И хочет понять, почему.
— Он сам вам об этом сказал?
О'Доннелл подошла к столу и взяла папку.
— Здесь его письма. И видеокассета с записью интервью.
— Вы ездили в «Соуза-Барановски»? — спросил Дин.
— Да.
— А чья это была идея?
О'Доннелл замялась.
— Мы оба посчитали, что это будет полезно.
— Но кто первый подал идею встречи?
За О'Доннелл ответила Риццоли:
— Конечно, Хойт. Разве нет? Это он попросил о встрече.
— Возможно, это было его предложение. Но мы оба хотели встретиться.
— У вас нет ни малейшей догадки, зачем на самом деле он попросил вас приехать? — спросила Риццоли.
— Мы должны были встретиться. Я не могу оценивать пациента, до тех пор пока не встречусь с ним лицом к лицу.
— И, пока вы там сидели лицом к лицу, о чем он думал, как вы считаете?
О'Доннелл усмехнулась:
— А вы умеете читать чужие мысли?
— О да. Я очень хорошо знаю, что у Хирурга на уме. — Риццоли вновь обрела уверенность, и слова ее звучали холодно, уверенно, безапелляционно. — Он попросил вас приехать, потому что хотел вас изучить. Он это проделывает со всеми женщинами. Улыбается, говорит приятные вещи. Это ведь отмечено в его школьной характеристике, не так ли? «Вежливый юноша», — говорили учителя. Бьюсь об заклад, он и на вас произвел такое впечатление при первой встрече.
— Да, он был...
— ...обыкновенный парень, открытый к сотрудничеству...
— Детектив, я не настолько наивна, чтобы считать его абсолютно нормальным человеком. Но он действительно был готов сотрудничать. Его самого беспокоили собственные поступки. Он хотел понять, в чем причины такого его поведения.
— И вы сказали ему, что все дело в той давней травме...
— Я сказала, что травма была одним из факторов.
— Представляю, как он был счастлив это услышать. Получить оправдание своим зверствам!
— Я честно поделилась с ним своим мнением.
— А знаете, от чего еще он был счастлив?