Раджа Флэттери, из «Книги Корабля».
Обыкновенно Морган Оукс вымещал ночьсторонние обиды и гнев на собственных ногах, бесцельно меряя шагами бесконечные переходы Корабля.
«Только не сейчас!» – сказал он себе.
Он отпил терпкого вина и забился в тень поглубже. Горечь напитка помогла смыть с языка мерзкий привкус розыгрыша Корабля. Вино подали по приказу Оукса – доказательство его власти в эти времена постоянного полуголода. Первая бутылка из первой партии. Что-то скажут на нижстороне, когда он прикажет подработать готовый продукт?
Оукс старинным жестом поднял бокал. «За твою погибель, Корабль!»
Вино было слишком терпким. Он отставил бокал в сторону.
Оукс осознал, как мерзко выглядит сейчас – дрожащий, забившийся в свою каюту, с трепетом взирающий на мертвую комконсоль у любимой койки, – и чуть прибавил света.
Корабль в очередной раз доказал, что в его программах потоком идут сбои. У Корабля маразм начинается от старости. Его, Оукса, корабельного капеллан-психиатра, его же корабль пытался отравить! Всех остальных сосцы кормили – нечасто и понемногу, но все ж. Даже он сподобился однажды, прежде чем стать кэпом, и по сию пору помнил этот богатый, сытный вкус. Немного похоже на ту дрянь – «порыв», что Льюис разработал в попытках повторить эликсир и добывает теперь на нижстороне. Дорогая штука – «порыв». Расточительно дорогая. И все равно не эликсир. Никоим образом.
Он глянул на вогнутый экран комконсоли и увидал в нем собственное искаженное отражение – пузатый и плечистый мужчина в парусиновом комбе, казавшемся в тусклом свете грязно-серым. Черты лица его были резки – тяжелый подбородок, широкие губы, орлиный нос и нависшие над черными глазами кустистые брови. Оукс коснулся седеющих висков. Искаженное отражение будто усиливало унижение, которому подверг его Корабль. Экран отражал его страхи.
«Я не позволю чертовой железяке меня дурачить!»
Его снова затрясло. Корабль достаточно долго отказывал ему в пропитании из сосцов, чтобы Оукс понял смысл нового послания.
Он вспомнил, как остановился с Хесусом Льюисом у стойки коридорных сосцов.
– Не трать ты время на эти штуковины, – усмехнулся Льюис. – Нас с тобой они кормить все равно не станут.
– Это мое право – тратить время! – озлился Оукс. – Не забывайся!
Засучив рукав, он сунул руку в приемник. Сенсор, цепляясь за запястье, царапнул кожу. Стальное острие нашарило подходящую вену, укололо и отошло, и отпустили крепления.
Иные сосцы выдвигали плазовые патрубки, но этот наполнял эликсиром, смешанным и подобранным точно для нужд тела просителя, контейнер за закрытой панелькой.