— У вас есть собственная информация, моя госпожа?
— Да, есть. Неужели вы не рассматриваете это пьянство как симптом, Зуфир?
— Моя госпожа говорит загадками.
— Напрягите свои способности ментата! — вспылила она — В чем причина того, что происходит с Дунканом и с остальными? Могу вам ответить: у них нет дома.
Он указал пальцем в пол:
— Арраки — вот их дом!
— Арраки для них — неизвестная земля. Их домом был Каладан, но мы лишились этого дома. У них нет дома, и они боятся, что герцог их покинет. Он окаменел от изумления.
— Если бы так заговорил один из наших людей, то это можно было счесть…
— Ах, прекратите, Зуфир! Разве доктор совершает предательство, поставив правильный диагноз? Разве можно его за это считать поражением? Моя единственная цель — вылечить болезнь.
— Герцог доверяет мне в этих вещах.
— Но вы должны понимать, что у меня есть опыт лечения таких болезней, — сказала она. — И, возможно, ты согласишься, что у меня есть некоторые лекарства.
"Мне придется ввести его в еще более жестокий шок, — сказала она себе. — Он нуждается во встряске, которая выбьет его из состояния рутины. — У вашего умения может быть много интерпретаций, — говоря это, Хават пожал плечами.
— Вы уже вынесли мне обвинительный приговор?
— Конечно нет, моя госпожа. Но я должен обратить внимание на любую возможность, и события покажут, насколько они верны.
— Угроза моему сыну прошла здесь, в этом доме, незамеченная вами, сказала она. — Кто воспользовался этой возможностью?
Его лицо потемнело.
— Я принес свои сожаления герцогу.
— Не сказали ли вы о своих сожалениях также мне… или Полу?
Теперь он сердился уже открыто — ноздри его раздувались, глаза горели. Она видела, как бьется жилка на его виске.
— Я — человек герцога, — произнес он четко, с расстановкой выговаривая каждое слово.
— Это не предательство, — сказала она. — Угроза в чем-то другом. Возможно, это имеет отношение к ласганам Возможно, они рискнут поставить в нескольких ласганах часовые механизмы, нацеленные на домашние защитные поля.
— И кто сможет сказать после взрыва, не был ли он атомным? — спросил он. — Нет, моя госпожа, они не пойдут на действия столь нелегальные. Радиация рассеивается долго, улики слишком серьезны. Этот путь для них закрыт, ставка должна делаться на предательство.
— Вы — человек герцога! — не выдержала она — Могли бы вы уничтожить его в попытке спасти?
Он набрал воздуху в легкие и сказал:
— Если вы невиновны, я принесу вам самые унизительные извинения.
— Посмотри на себя, Зуфир, — сказала она. — Люди живут лучше всего тогда, когда каждый из них имеет собственное место, когда каждый знает, что он делает в обществе. Уничтожьте это место — погибнет и человек. Мы с вами, Зуфир, из всех тех, кто любит герцога, лучше всего подходим для того, чтобы уничтожить его место. Разве не могла я нашептать о тебе герцогу ночью? Когда лучше всего западают в голову подобные подозрения? Следует ли мне говорить яснее?