Сергей постарался вспомнить ширину водохранилища в том месте, где яхта оказалась в воде. Километра два, не больше.
Сколько же нужно времени, чтобы при такой скорости проскочить это расстояние? Он решил опустить паруса, хотя и не верил, что это что-нибудь изменит.
Блоки и тали плохо слушались его неумелых рук. Все же в конце концов ему удалось приспустить грот примерно наполовину, после чего таль намертво заклинило. В результате его действий яхта слегка накренилась и, казалось, еще больше увеличила скорость.
Каждую секунду Сергей ожидал сокрушительного удара о берег. Румпель за его спиной свободно болтался, у него просто не хватало на него времени, но яхта сама держала направление и не рыскала, однако сейчас, потерпев неудачу с парусом, Сергей навалился на румпель, стараясь развернуть яхту вправо, под ветер. Он понимал, что боковой ветер может положить яхту на борт и даже перевернуть. Но выбора не было. Это было единственное, что он еще мог сделать, чтобы избежать удара о скрытый в тумане берег. Румпель легко провернулся, но на яхту это не произвело ни малейшего впечатления. Она продолжала стрелой нестись вперед, только вперед! Словно цель, к которой она стремилась, была где-то здесь, совсем близко, словно она знала об этой цели и ни на градус не собиралась уклоняться от намеченного маршрута.
Неожиданно бешеная гонка закончилась. Странный певучий звук, точно где-то вдалеке пропела на одной ноте огромная труба, прокатился над водой, и неожиданно все вокруг залил солнечный свет.
Несколько секунд Сергей ничего не видел. Так велик был контраст освещения между туманом и ослепительным синим простором, окружавшим теперь яхту. По совершенно чистому бирюзовому небу к горизонту катился бронзовый солнечный диск. И впереди не было никакого берега… У кромки горизонта бирюзовое небо постепенно сливалось с такой же бирюзовой водой.
Сергей обернулся. За кормой, совсем рядом, висело полотнище тумана, словно кто-то повесил там занавес или ширму. Граница между туманом и чистым морским простором казалась неправдоподобно ровной.
Сразу же после выхода из полосы тумана он почувствовал упругое сопротивление руля и понял, что теперь может сам выбирать направление.
С минуту раздумывал, не повернуть ли обратно. Промозглая сырость, оставленная за кормой, казалась такой знакомой, почти родной. Но он чувствовал: коробка, модель, сама яхта — все это были лишь ступеньки у двери в неведомое, порог которой он, похоже, только что переступил. И неслучайно он теперь оказался в этом тропическом синем просторе, ничего общего не имеющем с московским водохранилищем. Все словно специально выстраивалось так, чтобы он не захотел повернуть, и, понимая это, он тем не менее не изменил направления.