— Я подам вам завтрак в постель, — заявила Матильда. — Я страшно извиняюсь, что забыла про ваше горячее какао, но оно начисто вылетело у меня из головы. Не хочу, чтоб вы подумали, что я все время вот так забываю то одно, то другое, но, сдается мне, я о чем-то думала, уж не помню о чем.
Она поставила поднос Кейт на колени, и восхитительный аромат свежесваренного кофе ударил ей в нос. Внезапно Кейт почувствовала, что страшно голодна, и тарелка, наполненная яичницей, ветчиной, сосисками, хлебом с маслом и джемом, показалась не такой уж большой.
Матильда с удовлетворением наблюдала, как она ест.
— Я бы наложила вам побольше, да побоялась, что такая худышка, как вы, не осилит больше кусочка. — Кейт не ответила, потому что ее рот был набит до отказа. Матильда широко улыбнулась. — Ешьте, ешьте. Я наращу чуток мяса на эти косточки. Вы похожи на изголодавшегося воробушка. Мне так и хочется оставить вас у себя, пока вы не нагуляете жирок.
Кейт отхлебнула кофе.
— Тогда через неделю на меня не налезет ни одно мое платье.
— Всегда можно купить новые. — Матильда подняла с пола простыни. — Чуть погодя я вернусь, чтобы забрать поднос. Обед будет где-то в половине первого. По меньшей мере должен быть, если до этого мне удастся выдворить этих лондонских джентльменов из дома.
«Бедняжка, — подумала Матильда, затворив за собой Дверь, — видно, ей пришлось хлебнуть горя. И она краше любой картинки».
Хозяйка гостиницы тяжело вздохнула, и ее мысли вернулись к более приземленным делам.
Стрелка часов перевалила за отметку десять, а Бретта все еще не было. Кейт позавтракала, заново уложила чемодан и навела в комнате такой безукоризненный порядок, что в ней не осталось никаких следов их пребывания.
Хотя комната была просторной и светлой благодаря солнечному свету, льющемуся из двух окон, это длительное заключение становилось все томительнее, и мысли угнетали ее все больше и больше. Она никогда не помышляла о том, чтобы зависеть от Бретта, а после событий минувшей ночи это было совершенно исключено, но стоило ей принять решение навсегда исчезнуть из его жизни, как она была вынуждена признать полную безнадежность своего положения. У нее не было ни денег, ни возможности заработать на жизнь и никого, к кому она могла бы обратиться. Кейт ничего не знала о родственниках отца, кроме того что у него был младший брат, который являлся попечителем отцовского имения и которого Мартин поносил каждый день. Наверняка человеку с его богатством, женой и слугами, на чьи плечи возложены хлопоты по хозяйству, не составит труда приютить еще одного человека. Чем больше она об этом думала, тем больше ее сердце наполнялось надеждой. Кейт села и призадумалась.