— Вы очень добры, господин, — едко заметила она. — Наверное не все ваши пленники заслужили такое нежное обращение.
— Не знаю, ты у меня первая.
— Вот уж чему не поверю, так не поверю, — Бретана вновь обрела свою агрессивность, а ее глаза светились ненавистью к стоящему перед ней скандинаву.
Неожиданно в борт корабля тяжело ударила волна, окатив ее потоками воды. Все эти несчастья и переживания повергли ее в сильную дрожь. Торгуй заметил ее жалкое состояние.
— Там на корме, за мачтой, для тебя приготовлено небольшое закрытое помещение. Внутри ты найдешь сундук со своей одеждой и другими необходимыми вещами.
— Ты захватил мои вещи из Глендонвика? — От недоверия к его словам она даже прищурилась.
— Тебе они что, не нужны? — с улыбкой спросил Торгун. — Могу вас уверить, миледи, что для команды Вы всего лишь груз, а не потеха.
Еще никто в жизни так издевательски с Бретаной не разговаривал. Хоть она и пленница, но такого переносить не станет. Уперев руки в стройные бедра и негодующе произнеся что-то вроде «хм!», Бретана направилась в указанном Торгуном направлении.
Она не была уверена в правдивости его слов. И чем больше она удалялась от этого скандинавского головореза, тем лучше становилось ее настроение. К тому же она замерзла. Хотя прошло уже почти два часа с того момента, когда начался этот кошмар, было еще раннее утро, и восточный ветер легко продувал ее льняную нижнюю рубашку. Когда она сопротивлялась, так ей по крайней мере было тепло.
Впечатляющие размеры судна становились особенно очевидными для Бретаны теперь, когда она шла вдоль узкого центрального прохода с расположенными по бокам рядами плотно сидящих гребцов. Она уже миновала восемь или девять таких рядов, когда еще одна волна с силой ударила о борт корабля, до этого легко покачивающегося, а теперь начавшего сильно крениться с борта на борт.
Бретана изо всех сил старалась сохранить равновесие, однако палуба постоянно уходила у нее из-под ног. Неожиданно ее отбросило в сторону, а затем прямо на колени одного из гребцов, ничего не подозревавшего, но, видимо, оставшегося этим довольным. Он выглядел моложе Торгуна, лет семнадцати, и от него пахло соленым потом морского труда.
— Прошу прощения… — начала девушка, не подумав о нелепости этого извинения в такой обстановке. Внезапно светловолосый матрос во весь рот улыбнулся ей и, держа одну руку на погружающемся весле, другой ладонью бесцеремонно шлепнул по едва прикрытой спине девушки. Никакое другое средство не могло бы быстрее заставить Бретану обрести устойчивость. Без колебаний она устремилась к своему убежищу, не обращая внимание на возмутительное улюлюканье и смех, эхом раскатывавшиеся позади нее.