— Это траур по моей половой жизни, — улыбнулся Эш. — Да, вы правы: есть у меня то, что я не собирался вам говорить. Я возвращенец, Джеймс Я умер. Потом вернулся.
Харт выпрямился. Ему показалось, что в помещении внезапно похолодало. Он почувствовал, как напряглись мышцы живота, а волосы на загривке встают дыбом, когда понял, что Эш говорит всерьез. Харт осторожно прочистил горло, не желая, чтобы его голос дрожал. Затем спросил:
— Вы призрак?
— Нет, — снисходительно усмехнулся Эш. — Я возвращенец. Тело у меня такое же, как у вас. Только ваше — реальное, а мое — нет. Все не так просто. Я и сам этого никак не постигну. Рабочее состояние не обязательно совпадает с инструкцией по эксплуатации, так сказать.
Харт пристально посмотрел на него, и Эш мысленно содрогнулся. Он знал, что означает подобный взгляд: за ним обычно идет вопрос.
— О… — вырвалось у Харта. — И каково же быть мертвым?
— Не знаю. Я еще недостаточно долго пребываю в этой ипостаси, чтобы постичь ее внутренний смысл. Воспоминания мои достаточно смутны. Я испытал все состояния, обычно сопутствующие человеку до и после смерти: полет по длинному туннелю к ослепительному свету, громкие и загадочные голоса. Но возможно, я видел и слышал все эти штуки только потому, что этого ждал. Потому как они могли быть всего лишь отголосками родовой травмы. Вот, пожалуй, и все, что для меня значит быть мертвым: просто никогда не лезешь за словом в карман, и это очень может пригодиться на любой вечеринке, когда необходимо одной фразой снять напряжение в общении с кем-нибудь. Какая бы путаница ни царила в вашей жизни — она во всех отношениях лучше, чем моя собственная.
— Вы-то хоть помните свою жизнь, — вздохнул Харт. — В моей же десять лет как в воду канули. Леонард, а призраки… Они здесь — обычное явление? Все призраки приходят в Шэдоуз-Фолл?
— Не все и не всегда, только если есть на то серьезная причина. А что?
— Я просто подумал… Может, родители…
— Простите, — сказал Эш. — Это вряд ли. Знаете что, давайте сходим к Дедушке-Времени? В этих вещах он разбирается лучше меня. И он наверняка знает что-то о вашем пророчестве и исчезнувшем детстве. Если, разумеется, он еще помнит самого себя.
— А что, дед совсем дряхлый? — нахмурился Харт.
— Совсем.
Эш поднялся первый и терпеливо дождался, пока Харт допьет пиво. Джеймс поставил на столик пустой бокал и оглядел бар. Медведи и эльфы ушли, шерифа тоже не было. Единственный, кто оставался у стойки, — большой яркий пони, уткнувшийся носом в ведерко с шампанским: на морде размашистый макияж, а на ногах чулки с подвязками. Харт решил не спрашивать. Да и спрашивать, по правде говоря, не хотелось. Он встал, кивнул Эшу, и оба направились к выходу.