— Это из-за меня, Эрик! Все из-за меня, — пристыженно сказал Дэмьен. — Сможешь ли ты меня простить?
— Это я был елец, — с горечью ответил Эрик. — Я отказывался верить очевидному, пока не стало слишком поздно. Давай вернем Аманду.
Это главное.
— Они не повесят ее. Я не верю и в то, что они будут ее пытать, хотя Тэрритон… — Голос Дэмьена пресекся. Они оба знали, на что способен Тэрритон.
— Я всегда рисковал оказаться в руках палача, — напомнил ему Эрик. — И она моя жена. Без нее мое будущее теряет смысл. А теперь слушай, я, кажется, знаю, как вызволить ее и не потерять при этом ни одного человека.
После нескольких дней, которые Аманда провела в убогих жилищах Вэллей-Форджа, дом показался ей до неприличия роскошным и элегантным. Камин был отделан мрамором, на потолках красовалась изящная лепнина, стены были затянуты кожей ручной выделки Пушистые ковры покрывали натертые до блеска паркетные полы, а сама Аманда восседала в кресле с гнутой спинкой, держа в руке бокал с бренди.
Приближалась ночь. На снегу за окнами легли черные тени. Аманда с такой силой стиснула в пальцах бокал, что тонкое стекло едва не треснуло.
Роберт Тэрритон возвращался. Она услышала его шаги по паркету за дверями.
Он распахнул дверь и, ввалившись в комнату, задержался у сервировочного столика, чтобы налить себе виски.» Мило улыбнувшись, он присел на ручку кресла напротив.
— Я очень сожалею, что не успел проявить к тебе должного внимания.
Аманда, уставившись в окно, сделала вид, что не слышит. Сколько потребуется Женевьеве, чтобы доскакать до лагеря? И как скоро Эрик помчится к ней? Уже вот-вот он появится. И либо его застрелят окружившие дом солдаты, либо поймают и вздернут на дереве на заднем дворе, где уже была прилажена веревка. Эту веревку Роберт показал Аманде первым делом, чтобы помучить ее. Он повел ее во двор и провел веревкой по ее щеке, а затем в подробностях рассказал, что происходит с человеком, когда у него на шее затягивают петлю.
Потом он привел ее сюда, швырнул в кресло и оставил, отправившись устраивать смертельную западню Эрику. Ей не пришлось долго оставаться в одиночестве. Появился отец и предложил ей бренди. А также заверил, что с наслаждением послушает ее крики и стоны, когда вернется Тэрритон.
— С радостью, с наслаждением! Я надеялся, что ты будешь страдать с Камероном, но ты как дура влюбилась в этого ублюдка. Ну, все равно Помучаешься сейчас.
— Почему? — в яростном негодовании потребовала она объяснений. — Почему? Что, во имя всего святого, я тебе сделала?
— Ты родилась, девчонка. Тебя родила шлюха, которую я никогда не забуду. Это моя месть! Я молюсь, чтобы был Бог и существовала загробная жизнь. Пусть она посмотрит на землю и увидит твои страдания!