— Это не имеет значения, — невозмутимо продолжил Роджер. — В день свадьбы ты поклянешься повиноваться мне, — сказал он, глядя на Блайд, — а я прикажу тебе не сбивать мои цены.
— Спасибо за предупреждение. — Блайд изобразила на лице вежливую улыбку и, повернувшись, быстро вышла из камеры.
Брак, семья — это одно, думала она дорогой, но дело не имеет ничего общего с понятиями любви, чести и повиновения. Она сумеет предпринять необходимые меры, чтобы обезопасить свою компанию от Роджера.
— Что ты думаешь обо всем этом? — спросил Ричард дочь, когда они подошли к пристани.
— Роджера терзает душевная боль, — ответила Блайд. — Как ты думаешь, он поправится?
— Благодаря твоей любви и терпению он снова станет самим собой, — ответил герцог и нежно обнял дочь за плечи.
— Я люблю тебя, папа, — с чувством произнесла Блайд.
— А я тебя, моя милая. Расскажи, что ты намерена сделать, чтобы помешать Роджеру?
— Пока не знаю, — призналась Блайд. — Для начала хочу, чтобы ты попросил о помощи отца Гриндала. Сделаешь это?
— Щедрые пожертвования церкви всегда творят настоящие чудеса, — усмехнулся Ричард. — Мне кажется, я уже слышу, как трещит по швам торговая компания Деверэ.
— Ты ошибаешься, папа, — грустно улыбнулась Блайд. — Это боевые кличи битвы за цены.
-Интересно, как на это среагирует Роджер?
— Одному Богу известно, — проговорил герцог Ричард. — Но мне кажется, он не будет слишком раздосадован тем, что ты перехитрила его. У него нет выбора.
Блайд с отцом стояли в небольшой комнатке при входе в собор Святого Павла. Они прибыли на церемонию заранее, чтобы не угодить в толпу зевак, собравшихся поглазеть на двух самых известных сынов Англии — Ричарда Деверэ и Роджера Дебре.
Блайд заметно нервничала, ведь через несколько минут отец проведет ее к алтарю и отдаст мужчине, который совсем ее не хочет. Полюбит ли Роджер ее когда-нибудь?
Одно она знала точно — мужу никогда не заставить ее бросить торговую компанию, потому что проводить дни напролет в пустых светских развлечениях не ее удел. Блайд сомневалась, что сумеет найти свое место при дворе. Ее мать редко бывала там, но от этого лишь чувствовала себя по-настоящему счастливой. Кроме того, чем реже Блайд будет появляться во дворце, тем меньше шансов, что будет раскрыто ее поклонение языческим божествам.
В то же время Роджер был светским человеком и одним из фаворитов королевы. Если же Блайд не сможет соответствовать ему, то вскоре он наверняка начнет пренебрегать ею.
Эти мысли тревожили Блайд, но она сумела сохранять на своем лице безмятежное выражение и выглядела настоящей принцессой в подвенечном платье своей матери — шелковом, розового цвета, украшенном вышивкой и речным жемчугом. Однако на этом ее образ благочестивой дочери английского герцога заканчивался и уступал место мятежной язычнице. С одобрения матери Блайд не стала надевать фату и собирать волосы в прическу, и теперь они черным каскадом спускались по се спине, а на ее груди сверкал драгоценный крест Вотана.