Хаджар вспомнил о последней ночи в аргивском лагере и адском пламени, изливавшемся из комнаты братьев. «Камни», — сказала тогда Токасия, она что-то сказала про камни. А потом раздался взрыв, все вспыхнуло, Мишра надолго исчез, и Хаджар снова встретил его уже в лагере кадира.
Он никогда не расспрашивал Мишру, что же на самом деле произошло в ту ночь. Он думал, что во всем был виноват старший брат Мишры.
Хаджар сглотнул и сказал:
— Не могу знать, о величайший из великих.
Кадир снова издал тот же неприятный звук и сказал:
— Вот и я не могу. И по этой причине я не дам его сыну, чтобы у того не было искушения вернуть его ракику. Я оставлю его у себя и посмотрю, хранит ли он еще силу Древних.
Повелитель убрал камень в глубокий карман жилета и изменил позу, глядя теперь Хаджару прямо в глаза. Он сложил руки в замок и сказал:
— Теперь следующий вопрос. Отчего это мальчик отправился ко мне выполнять просьбы ракика?
У Хаджара пересохло во рту.
— Наверное, ваш сын услышал о камне от ракика и захотел взять его себе.
Кадир на мгновение склонил голову к левому плечу, словно рассматривая эту возможность.
— Может быть, и так, — сказал он, качая головой. — А вдруг он хотел вернуть его своему другу и учителю?
Хаджар сразу понял, как должен ответить. Найдя подходящие слова, он твердым голосом сказал:
— Сын кадира никогда не будет другом чужеземцу-ракику.
— Согласен, — ответил повелитель. — И все же я опасаюсь, что он слишком много слушает чужестранца. Он опирается на него, как человек опирается на костыль. Если человек постоянно опирается на костыль, он забывает, как ходить самостоятельно.
Хаджар осторожно сказал:
— Едва ли тебе следует опасаться, что твоему сыну это угрожает, о величайший из великих.
— Я ничего не боюсь, — молниеносно ответил кадир. — Но с этого дня мальчик будет участвовать в наших набегах. Он еще молод, но ему уже пора изучить искусство войны — что и подобает мужу. Его будут учить, пока он находится в лагере, в остальное время ракику будут поручены только костры для приготовления еды. Скажи, если сын будет участвовать в наших набегах, сумеет ракик преподать ему за год достаточно знаний, чтобы его можно было считать образованным? Хаджар на мгновение задумался. Уже сейчас сын кадира был образованнее любого из лагеря сувварди. Но интуитивно фалладжи понял, что кадир ждет от него другого ответа. И поэтому он сказал правду, но не всю.
— Да, мой повелитель, к концу следующего года твоего сына можно будет считать образованным, даже если он будет участвовать в набегах.
Кадир откинулся на подушки.