Ланселет лишь сейчас отстранился настолько, чтобы разглядеть синяки, покрывающие лицо и тело Гвенвифар, разорванное платье, разбитые, распухшие губы. Он коснулся дрожащими пальцами ее губ.
- Теперь я жалею, что он умер так быстро, - сказал он. - Я с радостью заставил бы его страдать, как страдала ты, - любовь моя, бедная моя, что же он с тобой сделал...
- Ты не знаешь, - прошептала Гвенвифар, - ты не знаешь...
И, снова разрыдавшись, она прижалась к Ланселету.
- Ты пришел, ты пришел, я думала, что никто за мной не придет, что я больше никому не нужна, что никто не захочет даже прикоснуться ко мне, раз меня так опозорили...
Ланселет обнял ее и принялся целовать с неистовой нежностью
- Опозорена? Ты? Нет, это он опозорен, он, и он за это заплатил... бормотал он между поцелуями. - Я думал, что потерял тебя навеки, что этот негодяй убил тебя, но Моргейна сказала, что нет, что ты жива...
Даже сейчас в Гвенвифар на миг вспыхнули страх и негодование: неужели Моргейне известно, как ее унизили? О Боже, только бы Моргейна этого не знала! Она не выдержит, если Моргейна будет знать обо всем!
- А что сэр Экторий? Сэр Лукан...
- С Луканом все в порядке; Экторий уже немолод и перенес тяжелое потрясение, но нет причин бояться, что он умрет, - сказал Ланселет. - Тебе нужно спуститься вниз, любимая, и noказаться им, чтоб они знали, что их королева жива.
Гвенвифар взглянула на свое порванное платье и нерешительно коснулась покрытого синяками лица.
- Может быть, я немного задержусь и приведу себя в порядок? Я не хочу, чтобы они видели... - Гвенвифар не договорила - что-то сдавило ей горло.
Ланселет мгновение поколебался, затем кивнул.
- Да, верно. Пусть они думают, что он не посмел оскорбить тебя. Так будет лучше. Я пришел один, потому что знал, что смогу справиться с Мелеагрантом; остальные сейчас внизу. Давай я обыщу другие комнаты подобный негодяй наверняка держал при себе какую-нибудь женщину.
Ланселет ненадолго вышел, и Гвенвифар почувствовала, что ей почти не под силу даже на миг упустить его из виду. Она осторожно отодвинулась подальше от валяющегося на полу трупа Мелеагранта, глядя на него, словно на тушу волка, убитого пастухом, и даже вид крови не внушал ей отвращения. Мгновение спустя Ланселет вернулся.
- Тут рядом есть чистая комната, а в сундуках там сложено кое-что из женской одежды. Кажется, это комната старого короля. Там есть даже зеркало.
Он провел Гвенвифар по коридору. Эта комната была чисто подметена, и тюфяк на кровати был набит свежей соломой и застелен простынями, одеялами и шкурами - не особенно чистыми, но все-таки не отталкивающими. У стены стоял резной сундук - Гвенвифар узнала его. В сундуке она нашла три платья; одно из них она видела на Альенор, а остальные два были сшиты на женщину повыше. Взгляд Гвенвифар затуманился слезами. Разглаживая платья, она подумала: "Должно быть, это платья моей матери. Почему отец так и не отдал их Альенор? - Но затем ей подумалось: - Я никогда не знала своего отца. Я совершенно не представляю, что он был за человек; я знаю лишь, что он был моим отцом". Эта мысль так опечалила Гвенвифар, что она едва не расплакалась снова.