Нельзя сказать, чтобы она не могла простить ему женитьбы на Элейне. Всему виной была Моргейна, Моргейна и ее злоба. Моргейна, которая мечтала заполучить Ланселета себе, а когда не сумела, не придумала ничего лучше, кроме как разлучить его с той, кого он любит. Видно, Моргейна предпочла бы видеть его в аду или в могиле, чем в объятиях Гвенвифар.
Артур тоже искренне скучал по Ланселету - Гвенвифар это видела. Хотя он восседал на троне и вершил правосудие, разбирая дело всякого, кто к нему обращался, - Артуру нравилось это занятие, нравилось куда больше, чем любому из королей, о которых только доводилось слыхать Гвенвифар, королева видела, что Артур не в силах выбросить из памяти дни подвигов и сражений; наверное, все мужчины в этом одинаковы. Артур до могилы будет носить на теле шрамы от ран, полученных в великих битвах. Когда они из года в год сражались, чтоб добиться мира для этой страны, Артур частенько говаривал, что самое его заветное желание - спокойно посидеть дома, в Камелоте. А теперь для него не было большей радости, чем повидаться со старыми соратниками и поговорить с ними о тех кошмарных днях, когда им со всех сторон грозили саксы, юты и дикари-норманны.
Она взглянула на спящего Артура. Да, он по-прежнему выглядел прекраснее и благороднее любого из своих соратников; иногда Гвенвифар даже казалось, что он красивее Ланселета, хотя было бы нечестно их сравнивать ведь один из них белокож и белокур, а второй - смугл и темноволос. А кроме того, они - кузены, и в них течет одна кровь... И как только среди такой родни затесалась Моргейна? Наверно, на самом деле она даже и не человек, а подменыш, выродок злых фэйри, подброшенная к людям, чтоб творить зло... колдунья, обученная дьявольским фокусам. Артур тоже был испорчен своим нечестивым прошлым, хотя Гвенвифар и приучила его ходить к обедне и называть себя христианином. Моргейна же не делала даже этого.
Ну что ж, Гвен до последнего будет сражаться за спасение Артуровой души! Она любит его; даже если бы он был не Верховным королем, а простым рыцарем, он и тогда оставался бы лучшим из мужей, какого только может пожелать женщина. Несомненно, обуявшее ее безумие давно развеялось. А в том, что она благосклонно относится к кузену своего мужа, ничего неподобающего нет. В конце концов, это ведь воля Артура впервые привела ее в объятия Ланселета. А теперь все это минуло и быльем поросло; она исповедалась и получила отпущение грехов. Духовник сказал, что теперь греха как будто бы и не было, и теперь она должна постараться позабыть обо всем.