Наверное, она прочла это на моем лице или поняла потому, как я замолчала. Она засмеялась, и это был глубокий звучный смех. Разве шлюхи не должны цинично похохатывать?
– Ты все-таки социальный работник. Тебе хочется спасти меня, правда?
– Это будет ужасно наивно, если я предложу тебе билет домой или куда-нибудь еще?
Она кивнула:
– Ужасно. И почему тебе вообще захотелось мне помочь? Ты не мужчина. Ты не любишь женщин. Почему же ты предлагаешь отправить меня домой?
– По глупости, – сказала я и встала с пола.
– Это не глупо. – Она взяла мою руку и пожала. – Но это ничего не даст. Я шлюха. Здесь я, по крайней мере, знаю город, людей. У меня есть постоянные клиенты. – Она выпустила мою руку и пожала плечами. – Я перебиваюсь.
– Не без помощи друзей, – сказала я.
Она улыбнулась, но не слишком весело.
– У шлюхи не бывает друзей.
– Тебе не обязательно быть шлюхой. Гейнор сделал тебя шлюхой, но ты не обязана ею оставаться.
И в третий раз за ночь в ее глазах заблестели слезы. Дьявол, она недостаточно черствая для улицы. Нет человека, который был бы достаточно черствым.
– Просто вызови мне такси, хорошо? Я больше не хочу говорить.
Что я могла поделать? Я вызвала такси и сказала водителю, что плата за проезд лежит в инвалидном кресле, как мне велела Ванда. Она позволила Жан-Клоду отнести ее вниз, потому что я бы не смогла это сделать. Но пока он ее нес, она вся застыла от напряжения. Мы оставили ее в кресле возле бордюра.
Я смотрела на нее, пока не подъехало такси и не забрало ее. Жан-Клод стоял рядом со мной в золотом круге света перед домом. Теплый свет, казалось, высосал всю краску из его кожи.
– Я вынужден тебя покинуть, ma petite. Все это весьма поучительно, но время поджимает.
– Ты собираешься на охоту, верно ведь?
– Это так заметно?
– Чуть-чуть.
– Я должен называть тебя ma verite, Анита. Ты всегда говоришь мне правду обо мне самом.
– Что значит verite? “Правда”? – спросила я.
Он кивнул.
Я чувствовала себя плохо. Мне было тошно, руки чесались добраться до Гарольда Гейнора. Я ненавидела его за то, что он сделают с Вандой. Ненавидела Ванду за то, что она позволила ему так с собой обращаться. Ненавидела себя за неспособность что-то исправить. Я была зла на весь мир. Я узнала, что от меня нужно Гейнору, и это знание ничем мне не помогло.
– Всегда есть жертвы, Анита. Хищники и добыча, так уж устроен мир.
Я уставилась на него.
– Я думала, ты не можешь больше читать в моем сознании.
– Я не могу читать твои мысли, но я прочел это на твоем лице, и я неплохо тебя знаю.
Я не хотела знать, что Жан-Клод знает меня настолько хорошо, настолько близко.