За столом сидела женщина лет шестидесяти с небольшим. Ее тонкое коричневое лицо пересекали многочисленные морщинки, как у человека, который часто улыбается. Снежно-белые волосы были собраны в узел на затылке. Она сидела очень прямо, положив изящные руки на стол. На вид она была ужасно безвредной. Добрая старая бабушка. Если хотя бы четверть того, что я о ней слышала, – правда, то лучшего камуфляжа мне еще не доводилось видеть.
Она улыбнулась и протянула к нам руки. Мэнни шагнул вперед и принял приглашение, коснувшись губами ее пальцев.
– Рада видеть тебя, Мануэль. – У нее было богатое контральто с легким бархатистым акцентом.
– И я тебя, Доминга. – Он отпустил ее руки и уселся напротив.
Ее быстрые черные глаза остановились на мне, все еще стоявшей в дверном проеме.
– Итак, Анита Блейк, наконец, ты явилась ко мне.
Странно было слышать эти слова. Я взглянула на Мэнни. Он взглядом пожал плечами. Он тоже не понял, что она хочет этим сказать. Чудесно.
– Я не знала, что вы меня с нетерпением ждете, Сеньора.
– Я много о тебе слышала, chica (дитя) (исп.). Много невероятного. – В ее черных глазах мелькнул намек на то, что это улыбающаяся женщина не так уж и безобидна.
– Мэнни? – спросила я.
– Это не я.
– Нет, Мануэль больше со мной не общается. Его женушка ему запрещает. – Последняя фраза прозвучала с обидой и горечью.
Бог ты мой! Самая могущественная жрица вуду на Среднем Западе ведет себя как отвергнутая любовница. Вот черт.
Доминга снова обратила сердитый взгляд черных глаз на меня.
– Все кто связан с вуду, рано или поздно приходят к сеньоре Сальвадор.
– Я не связана с вуду.
Это ее позабавило. Все морщинки на ее лице засмеялись.
– Ты оживляешь мертвых, делаешь зомби – и говоришь, что не связана с вуду. Не смеши меня, chica. – Голос ее искрился неподдельным весельем. Похоже, я ей здорово подняла настроение.
– Доминга, я же сказал тебе, какова цель нашей встречи. И, по-моему, очень ясно... – начал Мэнни.
Доминга махнула на него рукой.
– Да, по телефону ты вел себя весьма осмотрительно, Мануэль. – Она подалась в мою сторону. – Он очень ясно выразил, что ты идешь сюда не для того, чтобы принять участие в моих языческих ритуалах. – Горечь в ее голосе была так остра, что ее можно было использовать вместо горчицы.
– Подойди-ка сюда, chica, – велела Доминга. Мне она предложила одну руку, не обе. Вероятно, мне полагалось ее поцеловать, следуя примеру Мэнни. Я и не знала, что пришла на аудиенцию к Римскому Папе.
Внезапно я поняла, что мне не хочется к ней прикасаться. Она ничего плохого не сделала. И все же каждый мускул моего тела стонал от напряжения. Я боялась и сама не знала, почему я боюсь.