Молодая женщина похолодела от страха, сердце ее неистово заколотилось в груди: неужто Артур видел, как Ланселет целовал ее, и теперь упрекнет жену в неверности?
- Пообещай, что не расплачешься снова, - произнес Артур. - Я просто не могу этого вынести. Клянусь тебе, я даже не думаю тебя упрекать... но мы женаты вот уже много лет, и лишь дважды за это время ты надеялась на ребенка... нет-нет, не плачь, умоляю тебя, дай мне докончить, - взмолился король. - Очень может статься, что вина моя, а не твоя. У меня были и другие женщины, как это у мужчин водится. Но хотя я никогда даже не пытался скрыть, кто я такой, за все эти годы ни одна женщина не пришла ко мне и не прислала родственников сказать, что такая-то и такая-то родила мне сына-бастарда. Засим, может статься, это в моем семени нет жизни, так что, когда ты зачинаешь, плод даже в движение не приходит...
Гвенвифар опустила голову; волна волос упала ей на лицо. Значит, Артур тоже извел себя упреками?
- Моя Гвенвифар, послушай меня: королевству нужен ребенок. И ежели так случится, что ты однажды и впрямь произведешь на свет дитя во имя трона и государства, будь уверена: я ни о чем допытываться не стану. Что до меня, я в любом случае признаю рожденного тобою ребенка своим и воспитаю как своего наследника.
Щеки молодой женщины горели; казалось, еще немного - и она вспыхнет огнем. Неужто Артур считает ее способной на измену?
- Никогда, никогда не смогу я поступить так, лорд мой и король...
- Тебе ведомы обычаи Авалона... нет, жена моя, не прерывай меня, дай мне выговориться... там, когда мужчина и женщина сходятся таким образом, говорится, что дитя рождено от бога. Весьма хотелось бы мне, чтобы Господь послал нам ребенка, уж кто бы там ни исполнил Господню волю, его зачиная, ты меня понимаешь? И ежели так случится, что орудием провидения станет мой лучший друг и ближайший родич по крови, так я стану благословлять и его, и рожденное тобою дитя. Нет-нет, не плачь, не надо, я не скажу более ни слова, - промолвил Артур, вздыхая. Он обнял жену, притянул ее голову к себе на плечо. - Не достоин я такой любви.
Спустя какое-то время он заснул, а Гвенвифар все лежала, не смыкая глаз, и по щекам ее медленно катились слезы. "Ох, нет, - думала она про себя, - любовь моя, дорогой господин мой, это я не достойна твоей любви; а теперь ты, по сути дела, сам дал мне дозволение изменить тебе". Внезапно, впервые в жизни, королева позавидовала Артуру с Ланселетом. Они оба мужчины, они ведут жизнь деятельную, они отправляются в большой мир, рискуют на поле битвы жизнью или даже большим, однако от кошмарной необходимости выбирать мужчины свободны. А она - что бы она ни делала, какое бы решение ни принимала - будь то сущий пустяк, вроде того, подать ли на ужин козлятину или сушеное мясо, - всякий раз решение ложится ей на душу тяжким бременем, как если бы от ее поступка зависели судьбы королевств. А теперь вот ей предстоит выбирать, не положившись просто-напросто на волю Господа, подарить наследника королевству или нет; наследника, в жилах которого текла бы кровь Утера Пендрагона - или иная. Ну как она, женщина, может принимать подобное решение? Гвенвифар спряталась с головою под меховым покрывалом и свернулась в клубочек.