- Боюсь, не то чтобы самым праведным, - отозвался он. - Однако вера их мнится мне столь безыскусной и благой, что хотелось бы мне принять ее. Христиане говорят: верь в то, чего не видел, исповедуй то, чего не знаешь; в том больше заслуги, нежели признавать то, что ты узрел своими глазами. Говорят, что даже Иисус, восстав из мертвых, выбранил человека, вложившего персты в раны Христовы, дабы убедиться, что перед ним не призрак и не дух, ибо воистину благословен тот, кто верит, не видя.
- Однако все мы восстанем снова, - очень тихо произнесла Моргейна, - и снова, и снова, и снова. Не единожды приходим мы в мир, дабы отправиться в Небеса или в ад, но рождаемся опять и опять, пока не уподобимся Богам.
Ланселет потупился. Теперь, когда глаза ее привыкли к полумраку, осиянному лунным светом, она отчетливо различала черты лица собеседника: изящный изгиб виска, плавно уходящий вниз, к щеке, длинную, узкую линию подбородка, мягкую темную бровь, спадающие на лоб кудри. И снова от красоты его у Моргейны заныло сердце.
- Я и позабыл: ты ведь жрица и веришь... - промолвил он. Руки их легонько соприкасались. Ланселет попытался высвободиться - и молодая женщина разомкнула пальцы.
- Иногда я сама не знаю, во что верю. Может статься, я слишком давно живу вдали от Авалона.
- Вот и я не знаю, во что верю, - отозвался Ланселет. - Однако на моих глазах в этой долгой, бесконечно долгой войне погибло столько мужей, и женщин, и детей, что мнится мне, будто я сражаюсь с тех самых пор, как подрос настолько, чтобы удержать в руке меч. А когда вижу я, как умирают люди, кажется мне, будто вера - это лишь иллюзия, а правда в том, что все мы умираем, точно звери, и просто перестаем существовать - точно скошенная трава, точно прошлогодний снег.
- Но ведь и снег, и трава возрождаются вновь, - прошептала Моргейна.
- В самом деле? А может, это тоже иллюзия? - горько промолвил он. Сдается мне, что, пожалуй, во всем этом нет ни тени смысла: все эти разглагольствования о богах и Богине - лишь сказки, которыми утешают малых детей. Ох, Господи, Моргейна, с какой стати мы затеяли этот разговор? Тебе надо пойти отдохнуть, кузина, да и мне тоже...
- Я уйду, если ты того хочешь, - проговорила она, разворачиваясь, а в следующий миг задохнулась от счастья - Ланселет взял ее за руку.
- Нет-нет, когда я один, я во власти этих фантазий и горестных сомнений, и ежели уж они приходят, так я лучше выговорюсь вслух, чтобы услышать, что все это - сущее неразумие. Побудь со мною, Моргейна.
- Сколько захочешь, - шепнула она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Она шагнула вперед, обняла его за талию; его сильные руки сдавили ей плечи - и тут же покаянно разжались.