— Ах, Фурно… с ним все в порядке, — хмыкнула она. — Но он мне порядочно надоел. Само собой, он поехал следом, но я завела его в чащу и смылась! Держу пари, он не скоро выберется оттуда!
Данмор навострил уши, но они уже ехали через толпу, и до него не доносилось ни слова. Вскоре густая завеса пыли, поднятая копытами лошадей, скрыла ехавших впереди. Солнце стояло уже низко, на востоке небо окрасилось багрянцем, вдалеке синели далекие вершины гор. Со дна ущелий поднимался голубоватый туман, плотной пеленой окутывая деревья. Лошади тонули в нем, и Данмору порой казалось, что он и впрямь в Поднебесье, где сотни лет назад правил его далекий предок.
Девушка с Ларреном ускакали вперед, оставив его позади вместе с Танкертоном. Погрузившись в собственные мысли, тот то и дело покусывал крепко сжатые губы.
— Она из ваших? — спросил Данмор.
— Она? Кто, Беатрис? — отсутствующим тоном переспросил Танкертон.
Потом кивнул.
— Ее отец был сыном судьи Кирка. Того самого великого Кирка, знаешь его? Которого выгнали из Теннеси из-за вендетты с Ходжкином-Кирком. Его сын, видишь ли, принял это близко к сердцу. К тому же их семья все потеряла. И вот Фил Кирк, отец девушки, после смерти отца решил вернуться в Теннеси… уладить кое-какие дела. Он прикончил то ли троих, то ли четверых, уж и не помню точно.
— В открытом бою?
— Да, похоже. да и потом, кажется, в вендетте это не так уж важно. Как бы там ни было, он с ними разделался, и вместо того, чтобы поступить с ним по законам кровной мести, знаешь, что они сделали? Вызвали полицию!
— И ему пришлось уехать?
— Бежать! Бежать сюда, в эти самые горы! Здесь он и жил, пахал и сеял, выделывал шкуры и чуть не умирал с голоду вместе с дочерью, пока я не объяснил ему, как можно заработать не только себе на жизнь, но и на образование для Беатрис.
— Так она получила образование?
— Самое лучшее, какой можно только получить за деньги, — угрюмо кивнул Танкертон, — но…
— Что?
Тот не ответил, только мрачно уставился на дорогу, словно ехал тут в первый раз.
Данмор решил не расспрашивать его. Того, что он успел увидеть и услышать, было достаточно, чтобы сообразить, что тут кроется нешуточная проблема. Вскоре он поймал себя на том, что, запрокинув голову, любуется глубокой синевой неба и строгими очертаниями гор, сомкнувших шеренгу по обе стороны дороги.
Глава 19. Джимми Ларрен, философ
Там, где дорога делала крутой поворот у подножия гор, где вековые сосны толпой сбегали вниз по пологому склону, а обгорелые пни, оставшиеся после лесного пожара, вздымали к небу почерневшие сучья, словно умоляя о возмездии, из леса выехали двое. Каждый сидел верхом на крепкой низкорослой лошадке. Выехав на тропу, они замерли, как изваяния.