На своем веку я слышал немало предостережений — и лживых, и вполне искренних. Но это было особенное.
Во-первых, оно исходило от мошенника, и потом — эта женщина с родинкой на левой руке… Может, Хорек не видел ее лица, а видел только руку или вообще слышал только голос? Теперь я пожалел, что проявил такое нетерпение и не расспросил его. Но, что ни говори, это уже прочитанная глава, Хорек теперь мертв.
Я вышел на обочину, поймал такси и поехал в бар.
«Пурпурная роза» — местечко что надо: резвые артисточки, развлекающие публику, официанты, носящиеся туда-сюда, полуобнаженные танцовщицы, извивающиеся в танце любви, и грохочущий оркестр, перекрывающий общий шум зала. Этот переполненный потными пьяными веселящимися людьми бар развлекал меня — здесь я мог наблюдать за самыми разными типами человеческой природы, здесь, наконец, мне хорошо думалось.
Старший официант усадил меня за мой обычный столик, расположенный в затемненном углу. Было время, когда он служил местом встреч влюбленных парочек.
Теперь они предпочитали миловаться прямо на глазах у всех — на танцевальной площадке или за столом, освещенные со всех сторон огнями. Ну что ж, такова жизнь.
Я заказал легкую закуску и лениво жевал, наблюдая за публикой, слушая грохочущую музыку и громкий смех.
Я уже покончил с едой, когда к моему столику подошла девушка:
— Эй, чего приуныл? Думаю, все не так уж плохо. Как насчет того, чтобы потанцевать? А?
Я покачал головой, решив, что это одна из артисток, развлекающих публику за деньги. Всех их я знал наперечет, и они давно запомнили, что меня лучше оставить в покое. Эта же, вероятно, была новенькая.
Она улыбнулась, развернулась на пол-оборота, кокетливо глянув на меня через плечо, протянула в мою сторону руку, прищелкнула пальцами, и ее алые губки снова приоткрылись в заманчивой улыбке.
Ее подвижность, ее живая грация и задор, несомненно, приковали бы мое внимание, если бы не кое-что еще. Когда ее рука очутилась на уровне моих глаз, я заметил на ней родинку — родинку на левой руке, на тыльной стороне ладони, — это крошечное темное пятнышко отчетливо выделялось на белой гладкой коже.
Я оплатил счет и ушел. Этот бар я навсегда вычеркнул из своего списка — мне сразу вспомнился Хорек и те прогремевшие в ночи выстрелы.
Я взял такси и почувствовал, что за мною следят. Это, конечно, раздражало, но не более того. За мной часто следят. Но сейчас это не помешает мне поехать прямиком к себе домой — пока я в Калифорнии, я в безопасности. За криминальное прошлое я объявлен в розыск в десятке штатов, однако в силу существующего порядка меня нельзя выдворить из Калифорнии. Здесь я хоть и известен как мошенник, но все же пользуюсь неприкосновенностью, живу своей жизнью, реагируя лишь на те раздражители, которые касаются таких, как я.