— А когда оно закончится?
Мне этот вопрос был как нож в сердце. Я ответил, не отвечая на него:
— Наверное, на меня свалится еще какое-нибудь дело.
— И ты не собираешься спрашивать меня, что мне известно о Кулаке?
— Нет.
— Никогда?
— Никогда!
— И ты не спланировал все это путешествие для того, чтобы я разболтала то, что знаю?
— Нет.
— И ты не хотел добиваться чего-нибудь обманным путем…
— Нет!
Молчание.
— А тебе приходило в голову, Дональд, что это ведь странно, что ты ни разу до сих пор меня не поцеловал?
Я поцеловал ее.
Она сказала:
— Я считаю, что именно сейчас мы сорвали банк, Дональд.
Я отыскал Луи в два часа дня в задней комнате одной из забегаловок. На столе перед ним стояла бутылка виски, наполовину опорожненная. Костяшки пальцев, державшие стакан, кровоточили. Луи сосредоточенно смотрел перед собой. Взгляд потускнел, беззвучно шевелились губы.
— О, Дональд, вот и ты, — произнес Луи хриплым голосом.
Я сдвинул бутылку виски к краю стола.
— Ну, собирайся. Пошли домой, Луи.
Он нахмурился:
— Слушай, эт-то ведь верно. У меня ведь т-те-п-перь есть дом, правда? Я… О, черт! — Он поднялся над столом, сунул руку в карман брюк, вытащил две долларовые бумажки и немного мелочи. — Т-ты знаешь, что… я нат-т-во-р-рил, дружище? — Его стеклянные глаза обшаривали меня. — Я п-потрат-тил деньги, что т-ты мне дал, все, что оставалось… от пп-р-родуктов, на это вот пойло. У меня… возникает жажда, и когда она на меня обрушивается, я не в силах…
— А кому ты врезал, Луи? — спросил я.
Он посмотрел на свои костяшки, нахмурился:
— Слушай, вот потеха… Я ведь кого-то ударил, а потом… потом подумал, что это привиделось… ну, такое, что лезет в голову, когда напьешься… Вот и не знаю… Погоди минуту. Дай мне вспомнить… А… Я тебе скажу, кто это был. Это был Сид Дженникс. Когда-то дрался за звание чемпиона. Хороший парень, но я… навесил ему, как в старые времена… Дай-ка я тебе покажу прием старины Хейзена… Я тогда выиграл чемпионат флота… должно быть, это был чемпионат, ну, конечно, в Гонолулу… дай мне подумать. Или это было…
— Пошли, Луи, мы едем домой.
— Малыш, ты не обижаешься из-за денег?
— Нет.
— Ты понимаешь, как это бывает?
— Конечно.
— Ты самый хороший друг… который… который только может быть. Тогда уже… как я тебе навесил… я понял, что ты мне нравишься… ну, как пожать руку малому, который… который… дал в челюсть… Ладно, поехали домой.
Я вывел его на тротуар, осторожно провел вниз по улице и усадил в драндулет. На полпути он вдруг постиг чудовищность растраты, она ошеломила его. Он захотел вылезти из машины.