Однако уйти незамеченными удалось далеко не всем. Время от времени в гуле голосов слышался тихий, приятный голос, когда Питер Хейл замечал и узнавал кого-нибудь из горожан. Он останавливался, чтобы переговорить с каждым из знакомых и обменяться рукопожатием, привычным движением перехватывая правый костыль другой рукой и ловко перенося весь свой вес на ногу, закрепленную в железной скобе. Слегка покачиваясь, он с трудом удерживал равновесие, но зато правая рука оказывалась совершенно свободной для приветствий.
Выглядел он неважно, производя впечатление больного человека. Его бледное лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Но голос был по-мальчишески звонок. Ему было что сказать каждому из своих знакомых, и вот так, с поразительной легкостью и непринужденно он переходил от одного к другому, направляясь к ступенькам на противоположной стороне перрона. К этому времени народу на станции почти не осталось. Зрители поспешили разъехаться по домам. А потому очень немногим суждено было стать вынужденными свидетелями произошедшего в следующий момент небольшого казуса.
Нашаривая костылями ступеньки, Питер не заметил, что одна из бетонных ступеней обвалилась. Раздался сдавленный возглас; костыли скользнули вниз, и тяжелое тело Питера с размаху рухнуло в пыль.
Двое или трое оказавшихся поблизости мужчин тут же бросились ему на помощь. Но он сам поднялся с земли, проявив при этом редкостную сноровку. При падении он не выпустил из рук костылей, и можно было только догадываться о том, какой огромной силой мог, должно быть, в свое время обладать этот великан. И не оставалось ничего другого, как поверить в правдивость давнишних историй о том, как на футбольном Питер блестяще прорывался сквозь кордоны защитников, словно ураган налетая на владеющего мячом игрока, демонстрируя свою неимоверную силу, доказательством которой могла послужить та легкость, с какой он, оперся на свои длинные, могучие руки, встал с земли, запорошенной пеплом, и старательно удерживая равновесие, снова встал на костыли.
Оглянувшись, его отец смотрел на суетившихся людей, но спешил прийти на помощь сыну. Он испытывал безумное желание запрокинуть голову назад и расхохотаться, и ему казалось, что если бы он и подбежал бы сейчас к Питеру, то наверняка не смог бы сдержать этот рвавшийся наружу безумный хохот, которого никто не должен был услышать!
К тому же и помимо него нашлось полно сердобольных помощников, принявшихся отряхивать пыль с одежды Питера. Он же с мрачным видом лишь сдержанно благодарил их. Россу Хейлу казалось, что сын его потерял всякий стыд и совесть, и принимал соболезнования окружающих со смиренной улыбкой вселенского великомученника, привыкшего к тому, что его все жалеют. Во всяком случае для него это день и в самом деле был чем-то сродни концу света!