Он произнес это с хищной ухмылкой, наставив на Питера свой негнущийся указательный палец, словно показывая всем своим видом, что он распознал дьявола за человеческим обличьем. Обмылок подспудно надеялся на то, что при этих словах Питер побледнеет и задрожит от страха. Но к большому его изумлению ничего подобного не произошло. Было заметно, как сверкнули глаза под прикрытыми веками; затем в уголках губ появилась и тут же исчезла еле заметная улыбка. Обмылок чувствовал себя осмеянным превосходящим его по силе злобным духом, бесспорно таившимся в сердце этого белого человека.
Сгорая от обиды, Обмылок жалел о том, что вообще вошел в дом; и мысленно просто-таки проклинал себя за то, что уселся за этот стол!
Ибо теперь ему начинало казаться, что вокруг него смыкаются объятия невидимых рук, и силы постепенно покидают его. Ведь разве его огромные ручищи не пронимала мерзкая дрожь, из-за которой он, пожалуй, не смог бы удержать и пистолета? И уж не тот ли указующий перст, который в пылу обвинений он наставлял на Питера дрожал более всего?
Побледнев ещё больше, Обмылок завороженно следил за улыбкой белого человека. Он даже уже больше не вспоминал о том, что перед ним калека. Мысль об этом просто улетучилась, испарилась из его сознания. Перед ним сидел великан — человек огромного могущества и недюжинной хитрости. И Обмылок чувствовал, что эта битва им проиграна — проиграна без борьбы. Ну нет, он все ещё был готов сражаться, чтобы постоять за себя.
— А теперь послушай меня, — сказал Питер. — Я хочу, чтобы ты с самого начала уяснил себе, что зла тебе я не желаю. Я хочу предложить тебе эту работу, потому что мне нужен такой сильный парень, как ты. Взамен же, Обмылок, думаю, я смог бы несколько повысить твое положение в этом обществе. Я не собираюсь оскорблять твое самолюбие унизительной или грязной работой. Мне нужен друг, на которого я могу положиться. Тот парень, кто бы прикрывал меня, так как, насколько я успел заметить, в вашем поселке это крайне необходимо.
И думаю, что теперь мы могли бы пожать друг другу руки. А, Обмылок?
При этих словах Обмылка охватил панический ужас. Он словно прирос к своему стулу.
— Иди к черту!
— Что? — переспросил собеседник, сопровождая свой вопрос все той же мимолетной улыбкой. — Ты что, боишься меня?
— Боюсь? Я никого не боюсь!
Выпалив это, Обмылок вытянул вперед сою огромную ручищу, и его широченная ладонь сомкнулась вокруг изящных пальцев Питера Хейла. Они показались Обмылку настолько хрупкими, что в голове у него промелькнула шальная мысль о том, что он может сломить гордость и силу этого зловещего монстра.