Итак, несчастливая любовь. Этот пункт требует, конечно, серьезной проверки. Что еще может толкнуть такого человека, как Вера, на самоубийство? Неприятности по службе? Их не было. Что-то темное в биографии? Ну, какая там особенная биография могла быть у этой молоденькой девушки? Родители? Совсем маловероятно. Хотя и это следует проверить.
Вот такие пункты в версии о самоубийстве. Больше я ничего придумать не могу. Может быть, придумают Кузьмич или Виктор Анатольевич? Возможно. Но у меня такое ощущение, что все эти пункты в ходе проверки отпадут. Хотя со вторым из них, несчастной любовью, это случится лишь после того, как мы установим того парня. Вот тогда, я уверен, окончательно рухнет вся версия о самоубийстве. И парень тот выведет нас на что-то важное в первой и главной версии - убийство. Именно убийство произошло поздним ненастным вечером на пустынной улице возле глубокого котлована стройки. Уверен, что убийство.
Так я и докладываю спустя час или полтора нашему Кузьмичу, положив на стол перед ним план оперативных мероприятий по делу.
План этот должен еще утвердить и следователь прокуратуры, но Виктор Анатольевич где-то задержался, и с ним придется встретиться отдельно. Ждать мы не можем. Пока идет поиск, вся тяжесть работы и главная ответственность за раскрытие преступления падает на нас, нам бегать и искать, мы уголовный розыск.
Итак, Кузьмич водружает на нос очки и становится ужасно похожим на Макаренко, каким мы его однажды видели в фильме. Наш Кузьмич, пожалуй, только помассивнее, а так все точно: и скуластое, угловатое лицо, и чуть раскосые глаза за круглыми стеклами очков, седоватый ежик волос на голове, коротко подстриженные, топорщащиеся усики, а главное - взгляд, это вы сразу уловите, ну, точно такой же, как у Макаренко в фильме, чуть близорукий, добродушный, даже рассеянный, с какой-то наивной лукавинкой. Но я вам как-то, по-моему, уже говорил, что эта простоватость Кузьмича чисто внешняя и может только ввести в заблуждение некоторых, на их беду.
Словом, как я сказал, Кузьмич надевает очки, достает из ящика стола начатую пачку сигарет - он ее всегда прячет куда-нибудь подальше, чтобы реже попадалась под руку, - и, закурив, углубляется в изучение нашего творчества. Я говорю "нашего", ибо план мы составили вдвоем с Гришей Воловичем, который сейчас тоже сидит в кабинете напротив Кузьмича. Гриша, правда, поначалу хотел, чтобы я один шел к начальству с нашим планом, но этот номер у него не прошел. И к Виктору Анатольевичу в прокуратуру мы тоже поедем вместе. Докладывать начальству, получать указания, а то и головомойку вовсе не только моя привилегия.