Голос на другом конце телефонной линии произнес:
— Минутку, проверю журнал регистрации.
Я подождал около минуты, слушая как шелестит бумага. Затем тот же голос сказал:
— Правильно. Эмори Г. Хейл, Нью-Йорк и обратно.
— А вы не скажете, как он выглядел?
— Нет, я его не помню. Минутку. — Я услышал, как он спросил: «Помнит кто-нибудь, что продавал билет человеку по имени Хейл, в Нью-Йорк? Интересуется полиция Шривпорта…» — Сожалею, у нас никто его не помнит, — прозвучал ответ.
— Когда вы регистрируете пассажиров, вы их взвешиваете?
— Да.
— Сколько весил Хейл?
— Минутку. Эти записи у меня под рукой. Он весил… посмотрим… Да, вот оно: он весил сто сорок шесть.
Я поблагодарил сотрудника аэропорта и повесил трубку. Эмори Г. Хейл должен был весить приблизительно двести фунтов.
Я вышел из телефонной будки.
— Ну, что? — спросила Роберта. — Плохие новости?
— Хотите отправиться в Калифорнию?
— Да.
— Думаю, мы сумеем нанять машину, которая отвезет нас в Форт-Уэрт, а из Форт-Уэрта самолетом полетим в Лос-Анджелес.
— А почему в Калифорнию?
— Потому что, когда речь идет о вас, этот штат очень, очень горячее место.
— А мы не будем привлекать внимание?
— Будем. И чем больше, тем лучше.
— Что вы имеете в виду?
— Люди проявляют любопытство в отношении пары, которую не знают. Надо сделать так, чтобы они узнали нас. Мы познакомимся со всеми — от водителя нанятого автомобиля до пассажиров в самолете. Мы — муж и жена из Лос-Анджелеса. Отправились на Восток, чтобы провести там медовый месяц. Но получили телеграмму, что у вашей матери был сердечный приступ. Пришлось прервать медовый месяц. Люди будут нам сочувствовать и запомнят нас именно в таком качестве. Если полицейский телетайп начнет передавать ваше описание, как человека, подозреваемого в убийстве, никто не свяжет его с бедной маленькой невестой, встревоженной болезнью своей матери.
— Когда мы тронемся в путь? — спросила Роберта.
— Как только я позвоню и закажу автомобиль, — сказал я и вернулся в телефонную будку.
Воскресным утром, едва рассвело, мы скользили над Аризоной. Постепенно пустыня под нами переставала казаться смутно различимым серым морем, стала обретать форму, цвет и материализоваться. Высокие зубцы утесов, казалось нацеленные вверх на самолет, освещали первые лучи света. Внизу под нами в глубоких каньонах и вымоинах синели тени. Густые звезды медленно погружались в голубовато-зеленую бездну и меркли. По мере того как мы продвигались на запад, рев двух двигателей эхом отдавался от расположенных внизу острых выступов.
Восток заалел. Верхушки скал точно купались в шампанском. Мы летели над пустыней, словно спасались бегством от солнца. А оно внезапно выскочило из-за горизонта, ударив нас яркими лучами. Нежные краски зари уступили место ослепительным сполохам там, где солнце рассыпало золото, ударяясь о вершины скал, расположенных к востоку, подчеркивая темные тени.