Он повернулся и возвратился в свой номер. Уже второй раз в этот день ему пришлось поставить свою подпись двести раз. Потом Бедфорд подошел к полуоткрытой двери и спросил:
— Можно?
— Да не будьте же таким щепетильным. Входите! Он вошел в комнату. На Геральдине были габардиновая юбка, удачно подчеркивающая линию бедер, мягкий розовый свитер, облегающий пышную грудь, на тонкой талии дорогой широкий пояс.
— Принесли чеки?
Бедфорд протянул их.
Девушка внимательно посмотрела, на всех ли чеках правильно поставлена подпись. Затем, взглянув на часы, сказала:
— Я на минутку выйду к машине. Вы оставайтесь здесь. Выйдя, она заперла дверь снаружи, оставив Бедфорда одного в номере. Бедфорд вынул записную книжку, вырвал из нее листок и написал на нем номер своего незарегистрированного телефона, который непосредственно был соединен со столом Эльзы Гриффин, и следующие слова:
«Позвоните по этому номеру и скажите, что я в мотеле „Стейлонгер“. Затем вынул из бумажника двадцатидолларовую купюру, сложил ее вместе с запиской и засунул в карман жилета. Потом подошел к чемодану, пытаясь что-либо узнать о хозяйке на основании его внешнего вида.
Чемодан и дорожная сумка были абсолютно новыми. На коже золотыми буквами были выбиты инициалы: Г.К. И это все, что ему удалось узнать.
Услышав ее шаги на деревянной лестнице, он спокойно отошел от багажа. Через минуту девушка открыла дверь.
— У меня есть бутылочка виски. Выпьем?
— Для меня слишком рано.
Она закурила сигарету, томно потянулась и уселась на постели.
— Нам придется ждать довольно долго, — сказала она.
— Почему?
— Чтобы убедиться, что все спокойно, глупый. Вы не должны выходить без меня. Мы остаемся здесь.
— Когда я смогу возвратиться к себе, чтобы заняться делами?
— Когда станет ясно, что все спокойно. Наберитесь терпения.
Бедфорд возвратился в свой номер и опустился на стул, сидеть на котором было не очень удобно. Время тянулось медленно. Наконец он не выдержал и пошел к Геральдине.
Девушка удобно устроилась в мягком кресле, положив красивые ноги на поставленный рядом стул.
— Я не могу сидеть без дела весь день. — Бедфорд был всерьез рассержен.
— Но вы же хотите, чтобы все прошло нормально.
— Конечно, иначе меня здесь не было бы. Но есть вещи, с которыми я не намерен мириться.
— Ну зачем ворчать? Нам предстоит пробыть здесь некоторое время. Вы играете в карты? Не сыграть ли нам в кункен[1]?
— Хорошо! Сколько будем ставить?
— Сколько хотите.
Бедфорд подумал и предложил цент за очко.
За час он проиграл двадцать семь долларов.
— Ей-богу, хватит хитрить, — взорвался Бедфорд. — Когда я смогу уехать отсюда?