Пауза.
Надеюсь, поп не расспрашивал тебя насчет ребенка?
Груше. Он-то спрашивал, да я ничего не сказала.
Лаврентий. Это хорошо. Мне нужно поговорить с тобой об Анико. Это добрая душа, только она очень, очень чувствительный человек. Никто о нас ничего особенного еще не сказал, а она уже настороже. Как-то одна телятница пришла в церковь в рваном чулке. С тех пор моя дорогая Анико надевает, когда идет в церковь, две пары чулок. Просто невероятно. Сказывается старинная семья. (Прислушивается.) Ты уверена, что здесь нет крыс? Если здесь крысы, нельзя, чтобы вы здесь жили.
Слышен звук капели.
Что это тут каплет?
Груше. Наверно, клепки разошлись в бочке.
Лаврентий. Да, наверно, бочка. Вот ты уже и полгода здесь, правда? Кажется, я начал говорить об Анико? Так вот, я не сказал ей про латника, у нее слабое сердце. Поэтому она не знает, что ты не можешь искать места. Поэтому она вчера и ворчала.
Снова слышится звук капели.
Можешь себе представить, она беспокоится о твоем солдате. "А что, если он вернется и ее не застанет?" - говорит она и не может уснуть. До весны, говорю, он никак не может вернуться. Добрая душа.
Капли падают чаще.
Лаврентий. Когда, ты полагаешь, он вернется?
Груше молчит.
Не раньше весны, ты ведь тоже так думаешь?
Груше молчит.
Я вижу, ты сама не веришь, что он вернется.
Груше продолжает молчать.
Когда наступит весна, когда здесь и на перевалах растает снег, тебе нужно будет уйти отсюда. Тебя начнут опять искать, а люди уже поговаривают насчет внебрачного ребенка.
Громкая непрерывная капель.
Груше, это капает с крыши. Вот и весна пришла.
Груше. Да.
Лаврентий (горячо). Послушай, что мы сделаем. Тебе нужно какое-то пристанище, и раз у тебя есть ребенок (вздыхает), тебе нужен муж, чтобы не было разговоров. Так вот, я потихоньку навел справки. Я поговорил с одной женщиной, у нее есть сын. Сразу за горой. Небольшое хозяйство. Она согласна.
Груше. Но я же не могу выйти замуж, я жду Симона Хахаву.
Лаврентий. Конечно. Это мы обдумали. Тебе нужен муж не в постели, а на бумаге. Как раз такого я и нашел. Сын женщины, с которой я договорился, сейчас при смерти. Ловко, правда? Он уже при последнем издыхании. И все будет так, как мы говорили: "муж за горой"! Ты к нему перебираешься, он испускает дух, и ты вдова. Каково?
Груше. Наверно, для Михаила мне нужна будет бумага с печатями.
Лаврентий. Печать - это самое главное. Без печати и персидский шах не мог бы утверждать, что он шах. И, кроме того, у тебя будет пристанище.
Груше. Сколько она за это просит?