– Ну?
– Джентльмен, которого прислал мистер Худ, вместе со мной наблюдал за погрузкой, милорд.
– Что грузили?
– Я считал по мере погрузки. У них на бизань-штаге горели огни.
– Ну?
Харкорт приготовился читать по бумажке.
– Двадцать пять деревянных ящиков, милорд, – прочел он, опередив нетерпеливый взгляд Хорнблауэра. – Я узнал эти ящики, милорд. В такие обычно пакуют ружья, по двадцать четыре ствола в каждый.
– Пятьсот ружей и штыков, – быстро умножил Джерард.
– Так я и думал, – сказал Худ.
– Еще что? – спросил Хорнблауэр.
– Двенадцать больших продолговатых тюков, милорд, и еще двадцать длинных, узких.
– Не можете ли вы предположить…
– Соблаговолите выслушать матроса, которого я отрядил, милорд?
– Зовите его.
– Спустись сюда, Джонс, – крикнул Харкорт и повернулся к Хорнблауэру. – Джонс – отличный пловец. Я послал его вместе с другим матросом в караульной шлюпке, и Джонс подплыл к лихтеру. Расскажи его милости, что ты разузнал, Джонс.
Джонс оказался щуплым, низкорослым парнем. Он заморгал от яркого света, робея в присутствии важных особ. Заговорил он с тем простонародным выговором, который сразу выдает уроженца лондонских трущоб.
– Форменные мундеры, сэр, в тех больших тюках, сэр.
– Как ты узнал?
– Подплыл к лихтеру и пощупал, сэр.
– Кто-нибудь тебя видел? – Это спросил Худ.
– Нет, сэр, ни одна душа. Все были заняты, грузили ящики. Форменные мундеры, сэр, я говорил, сэр, я нащупал пуговицы, сэр. Не как у нас, сэр, а выпуклые, навроде пуль, целые ряды на кажном мундере. Еще я, кажись, нащупал позумент и чтой-то навроде шнурков, сэр. Форменные мундеры, сэр, точно говорю.
В этот момент вперед выступил чернявый мужчина – в руках он держал что-то мокрое, похожее на дохлую кошку. Прежде чем продолжать, Джонс указал на странный предмет.
– Хошь убейте, не мог угадать, чего в другом тюке, длинном. Я вытащил нож…
– Ты точно знаешь, что тебя никто не видел?
– Точно, сэр. Вытащил я нож и распорол шов. Они подумают, лопнул при погрузке, сэр. Выудил я эту штуковину и поплыл к лодке, сэр.
Темноволосый протянул вперед черную мохнатую массу. Хорнблауэр нетерпеливо схватил и тут же наткнулся пальцами на металл.
– Орлищи, сэр, – сказал Джонс. Медная цепь и большой медный значок – такого орла Хорнблауэр видел сегодня вечером на груди у Камброна. Он держал в руках меховой кивер, богато изукрашенный и насквозь мокрый.
– Такие носила императорская гвардия, милорд? – спросил Джерард.
– Да, – ответил Хорнблауэр. Он часто видел выставленные на продажу дешевые гравюры, запечатлевшие последнюю оборону старой гвардии при Ватерлоо. Теперь и лондонские гвардейцы щеголяли почти в таких же киверах, как тот, что Хорнблауэр держал сейчас в руках – это была награда за победу над императорской гвардией в решающий момент битвы при Ватерлоо.