– Такое случается, милорд. Однако это мне судить, произошла опечатка или нет. Хотя он и разбирается в музыке, я не знаю, умеет ли он читать ноты, милорд, а если и умеет, то не думаю, что он понимает по-етальянски. Но там было сказано «dolce», в официальных нотах, милорд.
На взгляд Кобба это отягощало преступление, если его можно было еще отяготить. Хаднатт не только не подчинился его приказу, он с неуважением отнесся к письменной инструкции, присланной из Лондона кем-то, кто ответственен за рассылку нот оркестрам морской пехоты. Кобб был в первую очередь солдатом, и во вторую – музыкантом; возможно, Хаднатт является прежде всего музыкантом, и лишь затем – солдатом. Однако, – оборвал себя Хорнблоуэр, – это делает его наказание лишь более необходимым. Солдат должен быть солдатом, и в первую, и во вторую очередь, всегда. Если солдат начнет выбирать, когда ему быть солдатом, а когда нет – полк королевской морской пехоты перестанет представлять собой боеспособную единицу – а его долг заключается в том, чтобы он оставался ей.
Хорнблоуэр пристально посмотрел на Кобба. Этот человек говорил правду, по крайней мере, насколько это соотносится с его представлением о правде. Он не подтасовывал факты злонамеренно, исходя из личного предубеждения или старой вражды. Если его действия и рассказ о них были внушены завистью или врожденной жестокостью, то это произошло без его ведома. Трибунал будет убежден достоверностью его показаний как свидетеля. И под строгим взглядом Хорнблоуэра он оставался невозмутимым.
– Благодарю вас, мистер Кобб, – сказал, наконец, Хорнблоуэр. – Рад, что вы так ясно изложили все факты. Это пока все на сегодня.
– Спасибо, милорд, – ответил Кобб, и буквально выпрыгнул из кресла, демонстрируя при этом удивительную смесь подвижности с военной выправкой. Его каблуки щелкнули в тот самый момент, когда рука взметнулась к козырьку, он повернулся и вышел из комнаты, звонко печатая шаг, так размеренно, словно он сам задавал себе ритм с помощью своего метронома.
Когда Джерард и Спендлов вернулись в комнату, они увидели, что взгляд Хорнблоуэра устремлен в никуда. Впрочем, Хорнблоуэр немедленно очнулся. Ни за что нельзя допустить, чтобы его подчиненные подумали, что в решении дела, имеющего лишь административную подоплеку, им могут двигать человеческие чувства.
– Будьте любезны, мистер Спендлов, набросайте ответ сэру Томасу за моей подписью. В нем должно содержаться согласие, но добавьте, что сейчас нет возможности действовать немедленно, так как из-за отсутствия в данный момент стольких кораблей я не могу собрать достаточное количество капитанов.