За исключением крайних случаев, трибунал, решением которого могла быть вынесена смертная казнь, мог быть собран, если имелось не менее семи капитанов и коммандеров, которые могли исполнять обязанности судей. Это давало ему время, чтобы решить, какие меры должен он предпринять.
– Полагаю, этот человек содержится в тюрьме на верфи, – продолжил Хорнблоуэр. – Напомните мне заглянуть к нему, когда мы будем на верфи сегодня.
– Есть, милорд, – ответил Джерард, стараясь не выдать изумления от того, что адмирал планирует потратить время на посещение мятежного морского пехотинца.
Впрочем, для Хорнблоуэра это не был большой крюк. Когда подошло время, он неспеша прошествовал через прекрасный сад при Адмиралти-Хаузе, и Эванс, отставной матрос, ставший главным садовником, стремительно метнулся открывать калитку в пятнадцатифутовом палисаде, защищавшем верфи от воров на протяжении участка, отделявшего адмиральский сад от доков. Эванс снял шляпу и встал, пританцовывая, у ворот, его косица колыхалась в такт его движения, а лицо расплылось в сияющей улыбке.
– Спасибо, Эванс, – произнес Хорнблоуэр, проходя мимо него.
Здание тюрьмы уединенно стояло на окраине доков. Это было маленькое, кубической формы строение из стволов красного дерева, положенных своеобразным способом, по диагонали, вероятно, нет, скорее всего – не в один ряд. Крыша, толщиной более ярда, была сделана из пальмовых листьев, что на худой конец помогало сохранить прохладу под палящим солнцем. Джерард побежал вперед (Хорнблоуэр усмехнулся при мысли о том, какое обильное потоотделение должно вызвать подобное упражнение), чтобы разыскать дежурного офицера и раздобыть ключ от тюрьмы. Хорнблоуэру пришлось некоторое время ждать, пока висячий замок не был отперт и он не смог заглянуть в темноту внутри. Услышав звук отпираемого замка, Хаднатт вскочил на ноги, и когда он вышел на свет, то обнаружилось, что он чрезвычайно юн: однодневная щетина была едва заметна на его щеках. За исключением набедренной повязки он был совершенно голым, и караульный офицер закряхтел от негодования.
– Одень что-нибудь и приведи себя в божеский вид, – рыкнул он, но Хорнблоуэр оборвал его.
– Это не важно. У меня очень мало времени. Я хочу, чтобы этот человек рассказал мне, почему он попал под арест. Всех остальных я прошу отойти на расстояние слышимости.
Хаднатта этот внезапный визит застал врасплох. Впрочем, он, видимо, вообще был застенчивым субъектом. Он стоял, моргая своими огромными голубыми глазами от яркого солнечного света, и неуклюже перетаптывался в смущении.