Его самого удивляла легкость, с которой он свыкся со своим положением пассажира. По началу его даже пугало, что он не делает даже попыток возмутиться тем, что у него нет права даже подойти к нактоузу, чтобы проследить за курсом. Ему доставляло удовольствие сидеть вместе с Барбарой в раскладных креслах в тени рубки – там были сделаны крюки, за которые можно было зацепить кресла, чтобы они не сползали в сторону подветренного борта, когда «Милашка Джейн» давала крен, и не думать ни о чем особенном: наблюдать за тем, как летучие рыбы бороздят морскую гладь, как стелятся желтые ветви саргассов, как одинокая черепаха мужественно держит путь вдали от берегов. Он мог смотреть на то, как капитан Найвит и его помощник производят полдневные наблюдения и уверял себя, что его совершенно не интересуют полученные ими цифры. И действительно, его гораздо больше интересовало соблюдение пунктуальности в подаче обеда. Он мог шутить с Барбарой насчет того, что «Милашка Джейн» столько раз проделывала этот путь, что может найти дорогу домой без чьего-либо вмешательства, и ему было лень считать это глупым.
Это воистину был его первый отпуск после трех лет напряженной деятельности. В течение большей части этого времени он находился в состоянии сильнейшего нервного напряжения, а делами был занят беспрерывно. Он погрузился в бездеятельность, подобно тому, как человек погружается в теплую ванну, с той лишь разницей, что не ожидал найти успокоения и облегчения в освобождении от работы, и, что, возможно, более важно, от ответственности. Ничего существенного не происходило в течение этих золотых дней. Пока «Милашка Джейн» держала путь на север, он был человеком, менее других на корабле вовлеченным в жаркую дискуссию по поводу того, сохранится ли попутный ветер, который позволит им обогнуть мыс Мэйзи не прибегая к лавированию, и его совершенно не взволновало то, что этого не случилось. С философским терпением он отнесся к их долгому дрейфу под ветер, обратно к Гаити, и покровительственно улыбался, глядя на маленькое празднество, устроенное на борту в ознаменование того, что им удалось лечь на другой галс и пройти через Наветренный пролив, так что они могли считать, что почти вышли из Карибского моря. Постоянный уклон пассата к северу не позволил им попытаться пройти через Проход Кайкос, и им пришлось направиться на восток, к проливу Силвер-банк. Кайкос или Силвер-банк, или пусть хоть острова Теркс или Мушуар – ему было все равно. Его не волновало даже прибудет ли он домой в августе или в сентябре.