– Чушь собачья.
– Мы так и подумали, как только увидели. Поэтому тут же уволили режиссера, перемонтировали и снимали еще день. Теперь на свидание она приходит с рацией. А когда начинает в него влюбляться, узнает, что он убил ее брата. Однажды ей снится, что на ней сгорает одежда, а потом она идет его брать с группой захвата. Но его застреливает ее младшая сестра, которую он тоже поимел.
– Разве это лучше? Он трясет головой.
– Мусор. Если бы она позволила использовать для обнаженной натуры дублершу, все вышло бы гораздо лучше.
– Как тебе синопсис? – Что?
– Моего сценария? Тот, который я тебе послал?
– Ну да. Твой синопсис. Понравился. Всем понравился. Великолепно. Потрясающе. Мы все в восторге.
– И что теперь?
– Ну, как только все смогут его проглядеть, соберемся и обсудим.
Похлопав меня по спине, он ушел и оставил меня слоняться без дела – в Голливуде. Я решил написать короткий рассказ. Перед отъездом из Англии мне пришла в голову одна мысль. Кое-что про маленький театр на пирсе. Фокусы. По крыше стучит дождь. Зрители не способны отличить магию от иллюзии. Зрителям вообще безразлично, что каждая иллюзия реальна.
В тот день на прогулке я купил в «почти круглосуточном» книжном несколько справочников по фокусам и иллюзионизму викторианских времен. Рассказ или, во всяком случае, его основа, уже сложился у меня в голове, и мне хотелось поглубже в нем покопаться. Сев на скамейку во дворике, я стал просматривать книги. В рассказе обязательно нужно создать определенную специфическую атмосферу.
Я читал про фокусников-карманщиков, у которых карманы были набиты всевозможными мелкими предметами, какие только можно себе вообразить, и которые по первому требованию доставали все, что бы вы ни попросили. Никаких иллюзий, просто достойный восхищения подвиг организованности и памяти. На страницу упала тень. Я поднял глаза.
– Здравствуйте, – сказал я чернокожему старику.
– Сэ-а, – отозвался он.
– Пожалуйста, не называйте меня так. Иначе кажется, что мне следовало бы носить костюм или галстук. – Я назвал свое имя.
А он сказал мне свое:
– Благочестивый Дундас.
– Благочестивый? – Я недоумевал, правильно ли его расслышал.
Он гордо кивнул.
– Иногда я такой, иногда нет. Меня так мама назвала, и это хорошее имя.
– Да.
– И что вы тут делаете, сэ-а?
– Сам толком не знаю. Думаю, мне полагалось писать кино. Во всяком случае, я жду, когда мне велят садиться за сценарий.
Он почесал нос.
– Тут много кто из киношников останавливался. Если бы я начал обо всех рассказывать, до второго пришествия бы хватило.
– А кого вы любили больше всего?