Да это всего лишь сон!»
Голос ее тих и нежен, –
Мы замолкаем.
И в тишине раздаются ночные звуки –
Ухают совы.
Но – верная поговорка –
«Живущий близ леса уханья сов не боится».
Невеста глядит на меня…
«Вас видела я во сне,
Мой господин, –
Верхом вы ко мне примчались,
Звали меня в ночи:
«Выходи ко мне,
Прекрасная, стоит ступить по Белой дороге – и чудеса, чудеса я тебе открою!»
А я спросила – как мне найти ваш дом –
По белой как мел дороге?
По темной и длинной?
Вокруг деревья – и даже под ярким солнцем
Свет в листьях – зеленый и желтый,
Приходит закат –
Все алое с синим,
А ночью – черно до боли,
Ведь лунного света нет
На Белой дороге…
Сказали вы, мистер Лис, –
Как любопытно…
А сны – только ложь, предательство да обманы,
Что перережете горло свинке поросьей
И понесете ее по свежему следу
Черного жеребца, – а потом улыбнулись.
Алые губы
Раздвинула ваша улыбка,
Ваши глаза-изумруды она озарила,
Эти глаза покоряют девичью душу,
А лисьи зубы
Съедают сердце девичье…»
«Боже спаси», – говорю.
На меня все смотрят –
Не на нее, хотя она говорила.
Эти глаза – проклятье, эти глаза!
«И, в этом сне, почему-то
Мне захотелось
Прийти в ваш дом – такой богатый и пышный…
Ведь вы просили – просили меня часто!
Увидеть покои, бассейны и анфилады,
И статуи, что из Греции привезли вы,
Аллеи меж тополей и гроты,
Беседки и клумбы…
И – это всего лишь сон! –
Не подумала я
С собой привести доверенную служанку –
Суровую, умудренную возрастом
Старую деву.
Она бы, мой мистер Лис,
Не взглянула на дом ваш,
На белую вашу кожу
И на глаза-изумруды,
Ее, мистер Лис, вы б точно не покорили!
И ехала я верхом по Белой дороге –
На Бетси, моей кобыле.
Тропинка из свежей крови
Вела меня. Зелены были кроны деревьев.
Милю за милей – вперед!
Наконец тропинка –
Через поля, прогалины, через насыпь –
(Острое зренье надо,
Чтоб капли крови увидеть,
Здесь капля, там капля –
Не много в свинье крови)
Закончилась.
Спрыгнула я с кобылы –
Прямо у дома.
А дом-то каков!
Прекрасный вид, не иначе!
Окна, колонны и белый сияющий камень!
В парке – у самого дома –
Помню скульптуру:
Спартанский мальчик.
В хитоне укрыт лисенок.
Острые зубки впиваются в юную плоть, рвут, раздирают, но мальчик стоит безмолвно.
Да что б он сказал, несчастный холодный мрамор?
Лишь боль в глазах,
Боль в теле, застывшем навеки,
А на пьедестале –
Восемь всего-то слов.
И я обошла пьедестал,
И я прочитала:
«Отвага прекрасна,
Отвага красива,
Но нас она убивает».
Тогда я поставила Бетси-кобылку в стойло,
(А там уж стояла дюжина жеребцов,
Черных, как ночь, и в глазах их –
Кровь и безумье.) Не встретил меня никто.
Я к дому пошла, поднялась по высоким ступеням.