– Вот именно, – подтвердил Турецкий, забирая столик. – Только руками не надо трогать, кто знает, может, что-нибудь осталось. Слава, сделай одолжение, поинтересуйся у экспертов, не нашлось ли подобных следов и на том пистолете?
Грязнов, захватив столик, вышел в соседнее помещение.
– Пистолет, как я полагаю, – продолжил Турецкий, – был прилеплен скотчем. А так как расстояние между нижней поверхностью и полом очень маленькое, никому бы и в голову не пришло, что там может что-то находиться. Чтоб заглянуть туда, надо было лечь мордой… пардон, щекой на ковер в коридоре, а по нему ногами ходят, верно? Или снимать со столика всю мутату: вазы, кофейники, бутылки и прочее. Вот вам, господа, и логика убийцы. Вот и весь секрет. Осталось, по сути, немногое: найти его и узнать, за что он порешил господина консула. А заодно и неизвестного нам господина журналиста, если верить охраннику. Такие дела. Если господину Маклевски больше нечего добавить, то я могу его ненадолго отпустить. До завтра, когда он нам опять понадобится. А на прощание я прошу перевести ему по возможности дословно: он не сумел выполнить свои профессиональные обязанности, что лично я не могу оставить без внимания. Полагаю, что вы, господин Лайонс, тоже сделаете соответствующие выводы. И вы, мистер Клейн.
Вернувшийся Грязнов лишь молча кивнул, а Турецкий развел руками.
– Не кажется ли вам это странным, особенно после той весьма лестной характеристики, которую дали охраннику Маклевски господа Лайонс и Клейн?
– Что вы имеете в виду, господин следователь? – вскинулся советник посла. Охранник молчал, тупо глядя в пол. Какие мысли в данный момент обуревали его, не знал никто, но догадаться можно было.
– Я имею в виду то обстоятельство, что ваш охранник не проверяет, был ли сделан заказ кем-то из ведущих переговоры, осуществляет весьма поверхностный осмотр и, наконец, впускает в закрытое помещение человека с оружием, опять-таки не проверяя, чем это вторжение закончилось. Это, на мой взгляд, не просто халатность. Это пахнет вполне преступной беспечностью. Если не соучастием в преступлении.
Турецкий сейчас сознательно нагнетал страсти, а то как-то уж чересчур спокойно вел себя этот американский представитель. Хотя, с другой стороны, как высокопоставленному дипломату ему тоже не пристало изображать аффектацию и публично рвать на себе волосы.
– Другими словами, вы хотите сказать… – едва не взвился наконец американец.
– Только одно, – невежливо перебил его Турецкий, – мы можем теперь с определенной долей достоверности представить себе технологию убийства. А также то, что непрофессионализм господина Маклевски стал одним из поводов его совершения. О причинах говорить еще рано. Если же у вас или у ваших коллег, господин Лайонс, найдутся какие-либо факты, способные помочь следствию, да и себе самим, раскрыть причины преступления, прошу вас, абсолютно не стесняясь во времени, сообщить их мне по одному из указанных здесь телефонов. Я к вашим услугам круглосуточно.