Филя достал из кармана ножик, раскрыл его, легонько чиркнул по голому животу Вована и спросил:
– Будешь говорить или кончать тебя тут?
– Скажу… А чего надо?
– Другой разговор, – Филя достал магнитофон и включил запись. – Рассказывай, Короедов, кто приказал вам с Шаповаленко замочить мужика из «опеля»? Он вам чего, дорожку перешел?
– Вырубил вчера…
– Одну минуточку, Вован. Он что, разве издевался над вами? Вы к нему сами полезли, кулаками размахались, вот он и ответил, разве не так? Не слышу, Вован.
– Да так… А Данилыч говорит: уволю на хер!
– А за что? Оружие и ксивы вам вернули, верно?
– Ну, вернули. А Данилыч…
– Фамилия как? Не знаю я никакого Данилыча.
– Так Попков, генерал-полковник. Федор Данилыч… Он говорит: если не достанете… ну этого… уволю к… матери.
– Вот прямо так и сказал?
– Ага.
– И мочить приказал?
– Не, только отмудохать… А мы и не мочили. Я пару раз всего и прошелся…
– Металлическим прутом?
– Ну… А это Гарька кирпичом по башке. Но он дышал…
– Значит, проломили человеку голову, перебили руки, раскурочили машину… И думаете, это вам сойдет? Зря думаете. А к Алене чего всем скопом примчались?
Вован задумался. Поворот темы его, видно, никак не устраивал.
– Говори, говори! Только не ори, все равно ночь, никто тебя не услышит, а я сразу заткну хлебало твоим же дерьмом.
– Да «жучка» в машине нашли… Генерал велел всю квартиру обшмонать. Он сказал, что этот длинный, из «опеля», ее хвост и чтоб мы его убрали. Отключили. Велел не церемониться.
– Вы и не стали, да?
– А чего? Война…
– А-а, значит, вы с отставным генералом Попковым в войнушку играете, так?
– А ты сам чего бы делал, когда приказ? – выдавил Вован.
– Я бы прежде всего дураком не был. И сукой. Ты поди всю жизнь в органах прокантовался, а войны живой и не видал? Ни Афгана, ни Чечни, верно?
– Ну верно…
– А парень, которого вы замочили, обе прошел, и в разведбате. И вы его, подонки поганые… Знаешь, что с вами за это надо сделать?
– Обещал же… – прохрипел Вован.
– Точно, обещал не убивать, если расколешься. Я и не буду. Но на лекарства тебе теперь до самой смерти работать…
– Ы-ы-ы? – опять захлюпало у Вована в горле. И он стал изворачиваться, рыча и захлебываясь, переходя на крик.
Филя одним махом залепил ему рот ладонью, а затем куском широкого скотча перетянул рот. И выключил не нужный больше магнитофон.
– Ну, слушай меня в последний раз, погань, – сурово произнес Филипп Агеев – тоже фронтовик, а не тыловая крыса. – Я свое слово держу. А ты, если сумеешь, передай своему подонку-гэбисту, что больше мы ни одного из вас не простим и как с людьми разговаривать не станем. Запомнил? А теперь отдыхай, может, по утрянке тебя кто и подберет.