– Мне страшно, Бев. Очень страшно.
– Мне тоже.
– Но ты умеешь справляться со страхом.
– Ага. Я – потому что крутая стерва.
– Нет, правда. У тебя все получится. Если хочешь, возьми чемоданчик. Все равно это вы выполняете всю работу. В последние дни я вообще ничего не делала. Мне очень плохо, я уже ничего не могу. Продайте эти кусочки. Забейте на Кингсли. Делайте что хотите. Я знаю, у вас получится.
– Марлин, я только что вымыла ноги. Я тут обоссалась недавно, если ты вдруг не заметила.
Я достала из сумки свой кошелек, взяла деньги – не глядя, сколько взялось, – и протянула их Хендерсон.
– Вот возьми.
Хендерсон не взяла деньги. Она никогда не возьмет то, что ей предлагают за просто так. Но она протянула руку, и взяла меня за подбородок, и развернула лицом к себе. Так осторожно, так ласково.
– Я, ты, Павлин. Эта новая девочка. Команда несчастных придурков. Теперь мы все вместе. Посмотри на меня.
Мне было страшно и как-то неловко и тягостно, что она придвинулась так близко, что она прикоснулась ко мне, но я уже ничего не могла сделать. Теперь я должна была на нее посмотреть.
– Ты не больна, Марлин. Ты не знала? Болезнь не в тебе. Она вовне. В пространстве, которое между нами.
– А тогда почему мне так плохо? Почему эта болезнь бьет по мне? Что во мне есть такого, что так ее привлекает? Моя семья…
Хендерсон поднесла руку к моим губам. В руке что-то было. Я это чувствовала.
– У тебя глаза разного цвета, – сказала она. – Один синий, другой карий.
– Разного цвета.
– Ты очень хорошая, Марлин. Ты знаешь?
– Правда?
Хендерсон положила капсулу мне в рот, и я раскусила ее, и порошок высыпался на язык.
– Да, правда, – сказала Хендерсон. – И в этом, наверное, все и дело. Ты очень хорошая, очень добрая, а болезнь отняла у тебя ребенка. С этим трудно смириться. Нельзя смириться. – Она дала мне бутылку с водой, чтобы запить порошок. – И что надо сказать?
– Пусть нам будет хорошо.
Затертая фраза. Пустые слова. Но произнесенные слишком тихо. Едва различимым шепотом. Но удержать настроение не получилось.
– Если ты нас бросаешь, – сказала Хендерсон, – тогда дай мне ключ.
Не раздумывая, я наклонилась и расшнуровала свой левый ботинок. Там я храню ключ. В носке. В сером шерстяном носке. Ключ завалился под ногу. Я стянула носок, и ключ выпал на землю. Маленький серебряный ключик. На самом деле Хендерсон он и не нужен. Она открыла бы чемоданчик и без ключа, я всегда это знала.
– Вот. Хендерсон положила чемоданчик себе на колени и вставила ключик в замок.
– Что ты делаешь?
– Ничего.
Она открыла чемоданчик.
– Хендерсон…