Неподалеку от лавки букиниста кучка зевак рукоплескала артистам: сухощавому жонглеру в летах и молоденькой танцовщице. В прозрачном воздухе вертелся разноцветный калейдоскоп: булавы, кольца и шары. Летящие предметы, обклеенные бисером и мишурой, вспыхивали на солнце. Вигилла отдала должное мастерству жонглера. Впору заподозрить скрытого колдуна-левитатора. Однако ни малейшего выброса маны не ощущалось. Просто талант.
Глупая ты женщина, Мантикора.
Талант не бывает «просто».
Танец девушки на булыжнике мостовой. Танец разных предметов в воздухе. Танец артефактов, наполненных маной до краев, в руках сотен мастеров Высокой Науки. Равновесие — это банально. Черное и белое — для наивных квесторов, вцепившихся в скользкие, как живая рыба, идеалы. Скорее гонки — вперед вырывается то один, то другой рысак, признанный фаворит сменяется «темной лошадкой», их обходит по внешней дорожке крепкий середняк, поймав кураж… Нет финиша. Нет судьи с флажком. Вечные гонки — подлинное, настоящее, высокое равновесие. Так мантик жонглирует вероятностями, так маг метаморфирует поток маны.
Булавы и кольца держит в воздухе не пожилой жонглер.
Их держит восхищенный взгляд зрителей.
Вера в невозможность падения.
Вырезанный из бревна грубый болван жалок и нелеп. Для искусства он примитивен, для Высокой Науки бесполезен. Даже для первых верующих, припавших к стопам идола, это скорее символ надежды. Надежды на покровительство и исполнение желаний. Но проходят годы, десятилетия, века… Квалифицированный маг отлично знает, что такое — намоленный идол. Спящий до поры вулкан, готовый в любую минуту пролиться раскаленной лавой. И реальность вокруг бывшего болвана приобретает ряд дополнительных свойств, вызывающих содрогание у любого мантика.
Член Королевского Реального Общества, Генриэтта Куколь частенько задумывалась о Пупе Земли, Омфалосе, смешной реликвии Черно-Белого Майората. Задумывалась — и ей становилось совсем не смешно. Гадать на Пуп она боялась. Не потому ли Бдительный Приказ медлил с уведомлением Тихого Трибунала? — боялись, что виги увлекут следствие на зыбкую почву…
— …крысюк местный подкатывался. Десятину требовал.
— Когда?
— Да только что.
— Ну?
— Его сударь один отвадил. Здоровый такой. Ка-ак приложил с правой!
— А крысюк?
— Хвост поджал, и деру…
— Правильно! С этой мразью иначе нельзя!
— Вон, вон, гляди!..
— Кто? Крысюк?!
— Да нет! Сударь, здоровый…
«Здоровый сударь» изволил подниматься по винтовой лестнице из лавки мастера Анъярхотепа. На свет явилась сперва шляпа, затем голова, широченные плечи под курткой… Лошак громко заржал, требуя угощения и похвалы. Гиббус знал, что честно заработал и то, и другое.